— И речи быть не может, — твердо ответил Ноблекур. — Будьте столь добры и выслушайте меня. Как только мне сообщили об исчезновении мальчика, я тотчас предупредил господина Ленуара.
— Ленуара?
— Да, Ленуара. Он окончательно выздоровел и приступил к исполнению своих обязанностей начальника полиции. Я также успел перехватить Сартина. Они поговорили и единодушно решили отправить Бурдо в Жюйи, дабы провести расследование на месте. Кого еще они могли туда направить более надежного, чем наш друг? Сегодня он должен вернуться, и, без сомнения, он привезет нам необходимые сведения. Дождитесь его, а пока отдохните. Потом вдвоем вы все обсудите и решите, что надо делать. Вы — совершенно справедливо — полностью ему доверяете, и он сделает все так, как сделали бы вы сами. А пока нет смысла что-либо обсуждать на пустом месте. Я только что составил письмо судье по уголовным делам, чтобы привлечь его внимание к происшествию. Уверен, это всего лишь побег, детская выходка. Но, похоже, я не убедил вас?
— Уже на Рождество он показался мне каким-то странным, словно он чем-то сильно взволнован. Надо вам сказать, пока я находился в Вене, меня пытались убить; признаюсь, я был на волосок от смерти…
— Опять!
— …и теперь я задаюсь вопросом, не связано ли исчезновение Луи с этим покушением.
Ухватившись за подбородок, Ноблекур задумался.
— Постарайтесь не терять присутствия духа. Я знаю, для отца это очень непросто. Но тут нельзя ошибиться. Разум желает испытать нас, но когда-нибудь вы посмеетесь над сегодняшним испытанием.
Сейчас Николя не мог по достоинству оценить мудрые рассуждения Ноблекура. Потрясенный до глубины души, он физически ощущал пронзавшую его тревогу: в животе все ныло и завязывалось узлом.
— Наверное, можно было бы и не говорить, что Ленуар отдал приказ установить наблюдение над всеми дорогами в Лондон и всеми пакетботами, отплывающими в Англию из портов Ла-Манша. Есть основания полагать, что Луи взбрело в голову повидаться с матерью.
— Действительно, это необходимая мера.
— У него были деньги?
— Нет. Ежегодная плата за пансион в Жюйи равна девятистам ливров, и я заплатил сразу всю сумму, как только его зачислили. Остались сущие пустяки. Разумеется, я оставил ему денег на мелкие расходы, а также на обратную дорогу в Париж. Совсем немного, недостаточно, чтобы оплатить проезд до Англии.
На лестнице послышались торопливые шаги. В темном рединготе и кавалерийских сапогах, в комнату, запыхавшись, ворвался раскрасневшийся от бега Бурдо. С тревогой уставившись на сидящего в кресле Николя, он не бросился, как обычно, обнимать его, а вопросительно взглянул на Ноблекура. Тот, предчувствуя его вопрос, утвердительно кивнул.
