Мне стало жутковато, и я решила на всякий случай прочесть «Символ веры».
Он обнял меня, притянул к себе и, продолжая завывать, начал стучать по мне своим хоботом. Мне захотелось вырваться и убежать. Но тут Педро превратился в огнетушитель, залил все белой пеной, лег на пол и затих.
– Дай Элегуа свою папайю, – сказал он хрипло.
Я без особого сожаления достала из сумки подаренный мне еще в первый день приезда недозрелый фрукт.
Он рассмеялся:
– Латино называют папайей пуси…
Я опешила. Алехандро выхватил папайю из моих рук, расцеловал, что-то прошептал и со слезами на глазах, осторожно положил ее рядом с ракушками на блюдо.
Мне стало не по себе, так, словно он положил для Элегуа не папайю, а мой детородный орган. Мурашки пробежали по моей спине, я перекрестилась и постаралась отогнать от себя нелепую фантазию.
Мордоворот, который доставил нас в отель на катере, был старым знакомым Алехандро, и они всю дорогу, перекрикивая шум мотора, наперебой рассказывали мне, как когда-то вместе сидели в тюрьме за уличную драку с поножовщиной и перестрелкой. Их перло от воспоминаний.
– Я – мистер Кахакинта, пятая скорость! Ты знаешь, что такое пятая скорость? Это как у машины! Первая, вторая, третья, и дальше ррррр! Пятая!
Мордоворот кивал:
– Мда, это реальный мужик! Пятая скорость!
Алехандро показывал мне шрамы, полученные в той драке.
– Постоянные проблемы с полицией! Нет никакой свободы на Кубе, – резюмировал он.
Отель располагается на живописных холмах, поросших пальмами и каким-то цветущим кустарником. Словно созданный по мотивам фресок Сикейроса, выкрашенный синей краской бетонный параллелепипед, уверенно вписанный в рельеф местности, с воды скорее напоминает здание НИИ советского образца, чем гостиницу.
Лифт, сооруженный отдельно от здания, соединен с этажами длинными бетонными галереями.
В этой нелепой дикости есть странное очарование, смелость, ничем не ограниченная, наивная и прекрасная. Вокруг только крохотные бары, покрытые пальмовыми листьями.
В цену за номер оказалось включено питание в ресторане и напитки в баре.
– Ол инклюзив, ми рейна! Ол инклюзив! – повторяет Алехандро так долго, что я начинаю его ненавидеть.
Постояльцы отеля невольно вздрагивают, разглядев в тусклом освещении лифта моего двухметрового Тайсона.
Он видит их смущение и подбадривает, разыгрывая из себя лифтера:
– Заходите, не стесняйтесь! Какой вам этаж? Какую кнопку я могу для вас нажать?
Потоптавшись на пороге, постояльцы заходят в лифт и покорно называют этаж. Алехандро, довольный, жмет на кнопку. Кнопки барахлят, залипают, и он пару раз стукает кулаком по панели, после чего дверцы наконец закрываются.
