– И где он?
– Ждет за дверью. Оденься.
– Я одета.
– Надень платье. Эта блузка просвечивает. Я вижу твою грудь.
Пришлось переодеваться.
Он придирчиво оглядел меня.
– У тебя жир на животе. Когда ты приезжала в прошлый раз, этого не было. Москва портит твою фигуру. – Увидев мой ошарашенный взгляд, он опустился на колени и начал целовать мой живот. – Тебе не надо есть несколько дней.
– Я не смогу не есть несколько дней.
– О, камон! Мы будем заниматься сексом, и ты забудешь о еде.
– Не надоело себя рекламировать? Я и так с тобой похудела за два дня. Юбка вон уже сваливается.
– Надень это платье. Оно тебе больше идет.
Я нарядилась в свое вечернее шелковое небесно-голубое платье, слегка измявшееся в чемодане.
И предстала перед белым папой.
Смуглый испанец с огромными печальными глазами, благородной сединой в бороде и обаятельной улыбкой, пил небольшими глотками теплое белое сухое и благосклонно внимал Педро Алехандро, который жаловался, что «у моей королевы портится настроение, и она нервничает».
Испанец почти не говорил по-английски. Я вынужденно молчала и улыбалась. Словно я телевизор, который барахлит.
Испанец кивал, время от времени хмурился и бросал на меня внимательные взгляды. Потом задумчиво закурил сигару. Воцарилась тишина.
Выдержав значительную паузу, испанец произнес, как будто выписал лекарство:
– Отвези ее на острова.
– На острова?
– Да. Ей нужен релакс. Солнце, воздух, океан, хорошая еда, красивая природа, отдых, комфорт… Делай ей массаж на пляже. И главное, пусть побольше спит. Много, много сна. Не беспокой ее ничем.
Алехандро выслушал все это очень серьезно и перевел мне каждое слово.
Испанец извлек из заднего кармана потрепанный рекламный буклет какого-то отеля и торжественно вручил Алехандро, чтобы тот переписал телефон, а затем с достоинством убрал буклет обратно в карман.
– На острова! Как же я не подумал! Ми рейна, в Гаване нам быть опасно, здесь много полиции, она будет проверять документы, задавать вопросы, – твердил Алехандро, уже когда испанец откланялся.
На следующее утро мы распрощались с хозяином касы, очень недовольным нашим отъездом.
Алехандро сказал, что по дороге на острова мы проедем мимо его дома.
– Я хочу, чтобы ты увидела, что я живу просто. Не зацикливаюсь на вещах, как некоторые.
Дощатый сарай притулился среди одноэтажных лачуг. Некрашеные доски приобрели от времени стальной оттенок.
– Здесь я родился и вырос. Здесь жила вся семья. Родители, три сестры и брат.
