– Я не похищал их. Да, я редко встречался с собственным ребёнком, но я люблю его. Да, я расстался с женой не лучшим образом, но я никогда бы не пошёл на такое. Вчера я приходил к сыну в гости, побыл с ним немного, поздравил его с днём рождения, подарил велосипед. Да, я повздорил с её сожителем, когда они приехали. Да, у меня есть определённые проблемы, но я никогда бы не стал зарабатывать деньги на похищении людей, тем более…
– Среди ваших вещей, – перебил следователь, – есть ключи от номера в одном из отелей – это же ваша вещь?
– Да, это ключи от моего номера. Я въехал туда вчера вечером и провёл там всю ночь.
– Зачем человеку с трёхкомнатной квартирой одноместный номер в отеле, в котором проживание в течение нескольких дней стоит дороже, чем его месячные коммунальные расходы, при условии, что он безработный?
– Я же сказал, что кто-то залез в мой дом и что вокруг моей жены и ребёнка крутилась банда мошенников, поэтому я решил пожить несколько дней в отеле, пока не поставлю железную дверь и чтобы те, кто, возможно, вёл за мной наблюдение, потеряли мой след.
– Кто-нибудь может подтвердить то, что вы провели ночь в своем номере?
– Консьержка, может, видеокамера в холле – если она там есть, конечно.
– Вы могли выйти через пожарную лестницу и остаться незамеченным.
– А вы съездите туда и проверьте. У них и ночная смена есть, и охрана имеется. Поспрашивайте, а заодно допросите сожителя, где он был в момент похищения, – он живёт с ними в одном доме; расспросите этих соседей и про него: кто он, откуда – раз они всё знают!
– Мы отрабатываем и сожителя, но пока что вы – наш главный подозреваемый. Даже если вы действительно ночевали там, где рассказываете, это нельзя считать вашим алиби. В качестве выкупа заявлена довольно большая сумма, её хватило бы и на сообщника или сообщников. Соседи видели, как вы сели в белую «Волгу», которая ещё долго стояла на другой стороне дороги.
– Согласно презумпции невиновности это вы должны доказывать вину моего подзащитного, а не он, – влез Довлатов.
– Жаль, что между домами на улице Набережной разбита небольшая лесная просека и соседи не могли видеть номер той «Волги», а то б вы были не одиноки… в доказывании своей невиновности… сначала передо мной, а потом и на очной… друг перед другом, – проговорил высоколобый, поглядывая то на Довлатова, то на задержанного.
– А эти соседи не заметили шашечки на машине? Эта машина – такси. У меня нет этой симки – кто угодно мог отправить эти угрозы и требовать выкуп. Утром я нашёл в двери своей квартиры записку, в ней печатными буквами было написано: «Парк Победы, у стелы в 11, на сотовый не звони, Борис»! Меня подставили. Кто-то захотел закрыть меня в камере на какое-то время. Тесть всегда относился ко мне с пренебрежением, считал, что я не пара Марине, гноил меня всячески, хотя я столько раз прикрывал его зад, когда работал в его «Сказочной поляне». Он считал, что без его поддержки и покровительства мы не справимся, что я не смогу дать Марине, всё, что ей надо, он всегда считал меня неудачником и всегда был против меня. И теперь, когда получилась такая ситуация, первым, на кого он подумал, конечно же, был я; он даже не стал ни в чем разбираться, просто дал конкретные указания нужным людям, – и милиция сработала на редкость оперативно. Конечно, ведь это же сам Полянский к ним обратился, – понесло Игоря.
