Время — песок.
Мое время — чужой песок.
Как в тот раз.
Черт, ну я же точно помню, что посмотрел тогда перед уходом в зеркало.
***
...кап-кап — капают песчинки на мою одуревшую от жары голову, прикрытую глупой зеленой панамой. Кап-кап. Кажется, я чувствую каждый кристаллик песка, — а это потому, что песок сыпется из Димкиных рук. На остальные песчинки мне плевать. Они мне не интересны.
— Серый! А Серый!
...кап-кап...
— Ну чего там? — мне очень не хочется вылезать из-под панамы.
Потому что мне нравится смотреть сквозь нее на солнце и песок.
— Айда купаться!
Ты хоть обсохни по-человечески, чудо.
Я помню, что сам таким был когда-то. Не успел вылезти из воды, как тут же хочется обратно, а еще веселее — вообще из нее не выходить, пока или не посинеешь, или жабры не вырастут.
— Димка, — я улыбнулся под зеленым щитом, на который продолжали сыпаться песчинки, — погрейся чуток, погоди. Сейчас полезем.
— Ну Серый...
— Пять минут, Турецкий. Загорай пока.
Загорать эти пять минут Димке, если честно, совсем не обязательно. Меня всегда удивлял этот факт: ведь целый день в воде, на берегу его почти не бывает, а загар ровный и сильный. И не сгорает на летнем солнце, ни кремов никаких не надо, ни еще чего...
— Еще чего?! — обиженно вскрикнет Димка, предложи я ему крем для загара.
Да, это чудо зовут Димка. Ему двенадцать, он худощав и уже не шестиклассник, что он и любит с гордостью повторять. Лично я не вижу тут никакого повода для гордости, особенно если вспомнить оценки в Димкином табеле.
Кап-кап, — продолжают беззлобно издеваться надо мной песчинки из Димкиной ладошки. Я начинаю понимать, что очень скоро они соберутся в толпу и агрессивно, как и положено любой толпе, сомнут мою зеленую крепость, мою последнюю защиту от солнца.
Солнцезащитные очки я забыл дома.
Поэтому тут я велел Димке прекратить. А еще лучше — сгонять мне за сигаретами.
— Ну тебя...
Малыш, кажется, обиделся.
Я со вздохом сел, снял с лица панаму. Солнце тут же пошло в атаку, — мне пришлось сощуриться, склонить голову перед его мощью. Что бы мы не думали и не говорили — но звезды всегда сильнее слабого человека. Особенно солнце.
— Давай деньги, — вздохнул Димка. — Что с тобой делать…
А Димка умел долго смотреть на солнце, не мигая, не отводя взгляда. Наверное оттого, что у самого Димки в глазах всегда играло теплыми лучиками свое грустное, непостижимое солнышко.
***
…Димка, солнышко. Прости меня. Я все чаще начинаю думать о тебе в прошедшем времени, как будто ты исчез, растворился, и о тебе остались только воспоминания.
