- Я не нашел бочки с продуктами, - тихо говорит Виктор.
- Мы еще поживем, ребята, - машинально бормочет Мишка.
Мы ищем бочку два дня. Мы облазили десяток островков и проток. Бочки нет. Мы тщательно сравниваем аэрофотоснимок, где она отмечена, с местностью. Черт разберется в этих протоках, рукавах, островах и старицах! Очень может быть, что ошибся тот человек, что раскидывал бочки зимой с самолета. Тогда был снег, угадай под ним, какой это остров! Очень может быть, что ошибаемся мы. Бочки нет.
Следующий лабаз уже на озере Асонг-Кюель. Туда дней десять работы. Если не будет туманов, если не будет дождей, если мы будем работать как черти, если...
Мы решаем рискнуть. Виктор заклыдывает отчаянной длины маршруты. Мы должны, не прерывая работы, дойти за десять дней до Асонг-Кюеля.
- Вперед, тигры! - напутствует нам по утрам Виктор.
- Есть, начальник! - рычим мы.
На третий день Григорий Отрепьев изобрел новое блюдо: остатки муки пополам с прошлогодней брусникой. Имя ему - "Мечта гипертоника".
По утрам Мишка заботливо осматривает карабин и смазывает патроны. Чтоб не заело. Но олени и медведи старательно прячутся с его пути. Нас кормят только маленькие тундровые уточки под ненаучным названием "чеграши". Камни-дни один за другим срываются во вчерашнее.
Дальше - больше, дальше - меньше. Важно, чтоб дальше. Виньетки наших маршрутов кружевом покрывают правобережье Эргувеема. Так создается металлогеническая карта.
Иногда чеграши исчезают. Мишка уходит тогда с карабином стрелять гагару. Очень трудно убить дробью эту неуязвимую птицу. Мы сидим у костра и кипятим воду. Грохает винтовочный выстрел. Мишка возвращается. Мы встречаем его без особого энтузиазма. Мясо гагары имеет вкус пропитанной рыбьим жиром автомобильной покрышки. Гагара варится два часа. Потом съедается.
- Лучше баранины, - нерешительно говорит Валька.
- Конечно, лучше, - солидно говорит Лешка.
Он отходит. За кустом раздаются звуки. Кажется, так тошнит человека.
- Что такое настоящий мужчина? - ковыряя в зубах, вопрошает Мишка. Отвечаю. Шрам на щеке, перебитый нос, каменная челюсть.
- Нейлоновые нервы, - говорю я.
- Желудок из кислотоупорной пластмассы, - добавляет Виктор.
На пятый день мы входим в предгорья. Исчезают озера, вместе с ними исчезают чеграши и даже гагары. Темные глыбы гор с дремотной хитрецой смотрят на нас. Синим далеким платком висит небо. По небу ходят самолетные рокоты. Летают куда-то по делам люди. А мы внизу. Мы маленькие, меньше чем на два жалких метра торчим мы над землей.
