Когда курс акций начал падать, Лоу велел своим людям покупать акции на одном конце улицы Кенкампуа, а продавать на другом конце. Однако возродить спрос на акции не удалось. После безудержной спекуляции бумажными деньгами и акциями теперь все стремились от них избавиться. Владельцы банковских билетов бросились скупать земли, поместья, ювелирные украшения, дорогую мебель и посуду. Цены достигли астрономических высот.
Все больше билетов стало предъявляться в банк для оплаты золотом. Тогда появился указ, запрещавший под угрозой огромного штрафа производить выплаты свыше десяти ливров серебром и свыше трехсот ливров золотом. Кроме того, все векселя должны были оплачиваться только билетами банка. Лоу добился издания еще ряда указов. Отныне запрещалось держать серебряную посуду и носить дорогие украшения, а также покупать драгоценности и иметь при себе более пятисот ливров звонкой монетой. Весной 1720 года Лоу объявил банкноты единственным денежным средством для платежей свыше 100 ливров. Для того чтобы выбить почву из ног спекулянтов, был установлен твердый курс акций – 9 тыс. бумажных ливров.
Уступая общественному мнению, регент приказал арестовать Джона Лоу. Однако документация банка и компании оказалась в полном порядке, чего нельзя было сказать о финансах королевства. Лоу через два дня отпустили, но пост генерального контролера финансов занял его давний противник – канцлер Д’Агессо. Первым делом он восстановил хождение золотой и серебряной монеты без всяких ограничений.
Понимая, что дни кредитных билетов сочтены, люди бросились в банк в надежде обменять их на золото. По распоряжению Лоу банк чинил всяческие проволочки в обмене, тем не менее золотые запасы банка таяли с поразительной быстротой. И тогда шотландец принял решение, ставшее для него роковым.
Утром 17 июля 1720 года на дверях банка появилось объявление, что обмену на золото подлежат только билеты самого мелкого достоинства – десять ливров. Возле банка собралась огромная толпа народа. Люди кричали, толкались, размахивали над головами пачками билетов. Все боялись, что обмен может прекратиться вовсе. Началась страшная давка. Толпа требовала повесить шотландца, которого еще недавно превозносила до небес. Его дом подвергся нападению. Сам Джон Лоу счастливо избежал расправы, спрятавшись во дворце Пале-Рояль.
Париж охватила паника. По городу прокатилась волна самоубийств. Система шотландца завершилась грандиозным банкротством. Иначе и быть не могло: при 700 млн ливров наличности государство выпустило бумаг на 3 млрд ливров!
