Когда через пару седмиц показалась зеленая полоска, тянущаяся за горизонт, а где-то вдали можно было разглядеть серебристую ленту воды, Ласкарий не утерпел и, оторвавшись от неторопливо движущегося каравана, направил коня в сторону оазиса. Юный граф немного ошибся, приняв за большой оазис земли собственно Хаммия, теперь непрерывно тянущиеся до моря.
На постоялом дворе он потребовал самый дорогой номер, большой чан воды и, ткнув в сторону понравившейся девушки, затребовал и ее.
- Это моя племянница, - хмуро ответил хозяин двора.
- Мне это не интересно. Я хочу ее.
Хозяин только хмуро покачал головой.
- Тогда я покупаю ее. Сколько хочешь? Золотой? Лазерс, тащи сумку.
- Она моя племянница, - уже громче повторил хозяин.
- Ну и что? Я плачу.
Ласкарий вытащил из сумки мешок с деньгами, развязал его, сунул внутрь руку и вытащил горсть золотых монет.
- Сколько, говори!
Хозяин постоялого двора молча взирал на богатство, находящееся в обычной дорожной сумке.
- Ты что, оглох?
- Нет, но...
- Я покупаю эту девку!
- И... за сколько?
- Золотой.
- Десять золотых.
- Что?! Это цена барона. Бери золотой и будь рад, что я ее выбрал.
- Пять золотых.
- По цене баронета?
- Три.
- Рыцаря? Ха-ха-ха! Девка - рыцарь!
- Два...
- Лазерс! Мы отсюда уезжаем! Немедленно!
- Хорошо, пусть будет один золотой.
- Лазерс, он меня рассердил. Заплати ему десять, нет, восемь серебрянок и забери девку.
- Хорошо, пусть восемь серебрянок.
- Лазерс, вот видишь, как нужно общаться с этой чернью... - расслышал хозяин двора слова поднимающегося на второй этаж молодого наглеца.
Если бы не его угроза незамедлительного отъезда, он ни за что не отдал бы свою племянницу Бару этому молодому хлыщу. Но как иначе оставить его на ночь? С такими деньгами!
Когда через час на постоялый двор стали въезжать купеческие повозки, хозяин, делая кислое лицо, всем сообщал, что весь второй этаж гостиницы, к его великому сожалению, занят. Он может только предложить комнаты в пристройке. Но там же всегда размещают слуг? Купцы морщились и... соглашались.
Когда полностью стемнело, хозяин постоялого двора в сопровождении двух крепких слуг поднялся на второй этаж и, подойдя к двери комнаты, где остановились двое приезжих, громко постучался. Через несколько мгновений открылась дверь, в свете маленького факела, который держал в руках хозяин, можно было рассмотреть зареванную физиономию его племянницы.
