«ну откуда у тебя эти мысли?», таким строгим тоном, крайняя степень дистанции, какую она может выразить. все же я примирительно признаю ее правоту — хоть и щекотливый, но своеобразный хеппи-энд, эта новоиспеченная семья во главе с художницей, своего рода матриархом, у которой
зал не тот, о котором я думала, в базеле, очевидно, больше художественных площадок, чем мне до сих пор казалось благодаря эксперту-матушке. пол небесно-голубой, видео показывают не в привычных минителеящиках на побеленных тумбах, а на трех огромных экранах, с проектором.
николь со своим ребенком, на балконе, сначала против света, потом по свету, и как молодая мать каждый раз по-новому заворачивает ребенка в его одеяльце, а потом отбрасывает назад прядь волос, не желающую спокойно улечься за ухом: это очень нежно, это чертовски трогательно, по правде говоря, но круче всего сами портреты, на огромных подставках или прямо на голой стене, все намного выше человеческого роста, некоторые гламурны, как у супер-звезд, у всех какая-то тихо-радостная, просветленная аура, будто эта женщина узнает обо мне больше, когда я стою перед ее изображением, чем я когда-либо смогу о ней
николь в черной кожаной куртке
николь ухмыляется, с сережками, как капли дождя
николь с глубоким вырезом и двумя цепочками на шее, худым лицом и высокой прической
николь черно-белая, врасплох
николь с челкой, в белой кофте
николь смеется, нечетко, радостно
николь скептичная, дружелюбная, посмотри, какие зеленые глаза
николь с полуоткрытым ртом, слегка напуганная, отсутствующий взгляд
николь скромная, в желтом сарафанчике
николь дерзкая, склонив голову набок
николь милая и безобидная, абсолютно готовая фотографироваться
николь с завитками, жемчужная цепочка, белое платье, почти свадебное, она машет
поначалу мы с мамой плетемся, как и полагается матери с ребенком, друг подле друга, к первой картине, дальше, ко второй, дальше, к третьей, дальше, но потом я решаюсь уйти на один-два шага вперед, она кивает мне, и вскоре мы теряем друг друга, вскоре и я теряю саму себя в этом космосе пропавшей без вести и вместе с тем чувствую себя в нем уютно, защищенно от
сначала похоже на фильмы о жертвах несчастного случая, когда теряют руку или ногу и невозмутимо ковыляют дальше или стоят, потому что шок так велик, что люди даже не соображают, как это с ними случилось и
йоханнес герман и его кошмарная ангелика стоят у кассы и немного погодя входят, хотя это ничего не значит, я не знаю, как реагировать, просто принимаю к сведению, как тот тип с таможни — жалобы Константина на прошлой неделе, видит она меня или ох боже боже она меня уви
