и продолжил свой жизненный путь уже в Конторе, где вынужден был поселить его взявший над ним шефство Данглар. Дело в том, что кот оказался существом крайне несамостоятельным и был начисто лишен надменной независимости и величия, присущих кошачьему племени. Этот полноценный самец являл собой образец бесхарактерности и был страшным соней. Данглар, приняв его под свое крыло, окрестил его Пушком. Менее подходящий талисман для уголовного розыска найти было трудно. Полицейские, сменяя друг друга, холили и лелеяли этот вялый и боязливый комок шерсти, который требовал к тому же, чтобы его провожали есть, пить и писать. И он еще смел выбирать — Ретанкур явно ходила у него в любимицах. Большую часть суток кот проводил возле ее кабинета, вытянувшись на нагретой крышке ксерокса, которым никто не решался пользоваться — слишком велик был риск, что Пушок не переживет такого потрясения. В отсутствие любимой женщины кот перебирался к Данглару, за неимением последнего — к Жюстену, и далее по списку — к Фруасси и, как ни странно, к Ноэлю.
Если кот снисходил до того, чтобы преодолеть пешком двадцать метров, отделявшие его от миски, Данглар считал, что день удался. Но частенько зверь бастовал, падая на спину, и тогда приходилось относить его на руках к месту приема пищи и отправления естественных надобностей, а именно в комнату, где стоял автомат с напитками. В этот четверг, когда Данглар сидел в Конторе с Пушком под мышкой, откуда тот свисал покорной половой тряпкой, в поисках Адамберга позвонил Брезийон:
— Где он? Его мобильный не отвечает. Либо он не подходит.
— Понятия не имею, господин окружной комиссар. Наверняка у него срочный вызов.
— Наверняка, — усмехнулся Брезийон.
Данглар спустил кота на пол, чтобы его чего доброго не напугал гневный голос начальника. Неспешные действия комиссара, последовавшие за операцией в Монруже, выводили Брезийона из себя. Он уже замучил Адамберга, уверяя его, что это ложный след и что по статистике психиатров осквернители могил не бывают убийцами.
— Вы не умеете врать, майор Данглар. Скажите ему, чтобы в пять часов он был на рабочем месте. А что убийство в Реймсе? Отложили до лучших времен?
— Дело закрыто, комиссар.
— А сбежавшая медсестра? Что вы себе позволяете?
— Мы объявили ее в розыск. Ее видели в двадцати разных местах в течение одной недели. Мы анализируем, проверяем.
— Адамберг тоже анализирует?
— Разумеется.
— Да что вы говорите. На кладбище в Оппортюн-ла-От?
