— И что, священник не хочет вставать?
— Он, говорят, встал, но очень изменился. Ну с ним-то все понятно. У него же мощи стащили. Это его и подкосило.
— Он их хранил как зеницу ока, — подтвердил разметчик.
— Мощи святого Иеронима в церкви Мениля были его гордостью. Тоже мне сокровище — три куриные косточки бились, словно на дуэли, под стеклянным колпаком.
— Освальд, не богохульствуй за обедом.
— Я не богохульствую, Робер. Я просто говорю, что святой Иероним — это три огрызка для приманки козлов. Ну а для кюре это было хуже, чем если бы ему кишки повырывали.
— Туда все-таки можно зайти?
— Говорю тебе, мощей там больше нет.
— Мне нужен кюре.
— А, не знаю. Мы туда с Робером не особенно ходим. Кюре — это все равно что легавые. Этого нельзя, того нельзя, вечно им все не так.
Освальд щедрым жестом наполнил бокалы, словно хотел подчеркнуть, что от нравоучений священника ему ни горячо, ни холодно.
— Говорят, кюре спал с женщинами. Говорят, он нормальный мужик.
— Говорят, — глухо подтвердил разметчик.
— Слухи? Или доказательства есть?
— Что он мужик?
— Что он спал с женщинами, — терпеливо поправил Адамберг.
— Это все из-за его депрессии. Если вдруг ни с того ни с сего тебя словно срубает под корень, а ты не объясняешь почему, все думают, что из-за бабы.
— Верно, — сказал Ахилл.
— А имя женщины случайно не называют?
— Как знать, — сказал Робер, уйдя в себя.
Он искоса взглянул на него, потом на Освальда, — возможно, намекает на Эрманс, подумал Адамберг. Пока они переглядывались, Вейренк шептал стихи, уплетая яблочный пирог:
— Пусть боги подтвердят: я бился, я старался,
Я с госпожой моей соблазнами сквитался.
Но прелести ее затмили разум мой —
Я ими побежден в бою, а не стрелой.
Полицейские встали — пора было возвращаться в Париж. Адамберг, Вейренк и Данглар отправились в гостиницу Аронкура. В холле Данглар потянул Адамберга за рукав:
— С Вейренком все устаканилось?
— У нас перемирие. Работать надо.
— Вы по-прежнему не хотите послушать про четырех парней?
— Завтра, Данглар, — сказал Адамберг, снимая с гвоздика ключ от своего номера. — Я на ногах не держусь.
— Давайте завтра, — сказал майор, направляясь к деревянной лестнице. — Если вам вдруг это еще интересно, знайте, что двух из них уже нет в живых. Осталось трое.
Рука Адамберга замерла в воздухе, и он повесил ключ обратно на щит.
— Капитан, — позвал он.
— Я возьму бутылку и два бокала, — сказал, разворачиваясь, Данглар.
