В ту ночь Таавет Гомсон посоветовал и Яаку вступить в партию. Яак, дескать, вдоль и поперек современный, то есть человек второй половины двадцатого века, а человек двадцатого века, тем более если он живет в Советском Союзе, обязан быть коммунистом. Яак по-лушутя-полувсерьез ответил, что, по его мнению, всяк обязан хорошо делать свою работу, и если современный, двадцатого столетия, человек в Советском Союзе по-настоящему знает свою специальность и в полную силу работает, то он, само собой, уже политик. Его, Яака Ноотмы, знания пока еще скудноваты, шесть лет бьется он над одной проблемой, но все еще топчется на месте. Поэтому сперва ему нужно показать себя в работе, а потом уже будет у него моральное право заниматься политикой.
Пока Яак ходил за спиртом, Таавет рассказал, что Ноотма стал кандидатом медицинских наук, человеком, ищущим новых путей лечения сердечно-сосудистых заболеваний, каких именно - этого Таавет сказать точно не мог. Яак пользуется, особенно у молодых медиков, хорошим авторитетом, мог бы сделать себе блестящую жарь-еру, но не заботится об этом. В определенном смысле он действительно старомоден. "Весь в отца пошел", заявил Таавет, и Андреас согласился. Яак и в самом деле многим напоминал отца, учителя эстонского языка и истории в начальной школе. Андреас и Таавет говорили какое-то время об отце Яака Михкеле Нормане, в период эстонизации имен Норманы изменили свою фамилию на Ноотма. Андреас и Таавет сошлись на том, что учитель Норман-Ноотма был настоящим, старой школы человеком. Старик не жаловал ни выскочек - из грязи да в князи, ни пятсовского "пребывания в умолчании", был убежденным противником авторитарного государственного устройства и с горящими глазами говорил им, юнцам, о надобности подлинной духовности, чего многие, к сожалению, не Понимают. Норман-Ноотма презирал богатство и технизированное мышление, о последнем Андреас впервые й услышал из уст отца Яака. Учитель истории, сетуя, говорил им, мальчишкам, что корыстолюбие, охота за деньгами и выгодой, погоня за комфортом и богатой жизнью оттеснили интересы подлинной духовности, что все реже встречаешь истинное стремление познать и ухватить настоящий смысл жизни, понять более глубокое, внутреннее значение человеческого существования. "Мы переживаем сейчас кризис свободы. Вместо свободного, всестороннего развития личности в девиз возведена государственная дрессура человека массы", - говорил в те давние дни отец Яака.
