— Но тебя выпустили, — сказала Белла.
— Да, я защищался в суде сам. Я продемонстрировал раскаяние, и судья вынес мне приговор условно.
Думая сейчас о прошлом, Деймон не мог не признать — в одном его отец был прав: он запомнил этот урок навсегда. И именно поэтому он делал сейчас все возможное, чтобы сохранить хладнокровие.
Шум за их спинами заставил его повернуться. Высокий седоватый старший сержант заходил в дверь караульной будки. За ним семенил констебль, опустив глаза, словно искал связку потерянных ключей.
Старший полицейский сразу направился к камере Беллы:
— Добрый день, разрешите представиться. Старший сержант Джемисон. Род Джемисон. Я бы хотел уточнить несколько моментов относительно машины, на которой вы ехали.
— Это ужасное недоразумение. — Голос Беллы задрожал так, словно она была готова расплакаться.
Старший сержант нахмурился и сделал шаг назад, позволяя констеблю отпереть ее камеру.
— Посидите пока в моем офисе, мисс Шоу, — сказал он спокойно. — Я вернусь к вам через минуту.
«Наконец-таки, — подумал Деймон. — Пришел человек, наделенный умом и полномочиями».
И этот новый полицейский не отдал констеблю распоряжения проследить за Беллой, что означало одно — ее не рассматривали как соучастницу преступления. Кроме того, старший сержант назвал себя по имени, и это тоже служило благоприятным знаком. Все начинало налаживаться.
«Главное теперь — спокойствие, Кавелло».
— Мистер Кавелло, — из-за металлических полос перегородки на него смотрели интеллигентные голубые глаза, — один краткий вопрос.
— Это касается моего предыдущего…
Полицейский поднял руку, призывая его к молчанию:
— Все намного проще. Вы — тот самый Кавелло, который передает репортажи из Афганистана и стран Ближнего Востока?
Деймон кивнул:
— Удостоверение корреспондента лежит в моем портмоне, которое конфисковал констебль.
Род Джемисон стрельнул в констебля сердитым взглядом:
— Срочно выпусти его отсюда, пока я решаю вопрос!
Полчаса спустя Белла и Деймон снова стояли у обочины шоссе.
С одной стороны, они испытывали сильнейшую усталость, с другой — неожиданное облегчение. Белле все еще было трудно стоять на ногах, но с лица ее не сходила улыбка.
— Мы наконец свободны! — закричала она и рассмеялась над собственной эмоциональностью. — Можно подумать, я провела в камере не половину дня, а несколько месяцев.
К своему собственному удивлению, Деймон положил ей руки на плечи, приобнял и слегка коснулся губами ее разгоряченной щеки:
