Все светлые воспоминания Джесси о ее матери были так или иначе связаны с магией. С особенной тщательностью она заставляла их учить, как она говорила, необходимые заклинания — те, что могут понадобиться, чтобы защитить себя. Джесси знала, как вырваться на свободу откуда бы то ни было, как навести на кого-нибудь неприятности или, наоборот, предотвратить их, как приковать внимание человека к предмету. Последнее было полезно при продаже всевозможных товаров. Кроме того, мать научила Джесси и Мэйси защищаться от болезней и беременности. Она вкладывала все это в их юные головы и сердца с таким неистовым рвением, что они невольно понимали, как она сожалела о том, что посвятила свою любовь и искренние переживания их отцу, человеку, который оставил ее, лишь только узнав о ее магических способностях.
Но Джесси знала, что еще очень многому ей только предстоит научиться. Хотя эти знания принесли лишь несчастья ее матери, да и сама Джесси оказалась в опасности из-за дара, что достался ей по наследству. Когда у нее возникал соблазн попытаться развить свои способности, она неизменно отступала.
В Нагорье использовать эти навыки было безопасно, и можно было встретить таких же, как она. Но прежде всего ее целью было воссоединиться с Мэйси и Ленноксом, с которыми их разлучили в тот самый день, когда их мать была казнена. Тем не менее Джесси знала достаточно, чтобы защитить себя, если понадобится.
Глубоко вздохнув, она сконцентрировалась на замке и призвала свое освобождение, произнося слова на древнем языке: Thoir dhomh mo shaorsa[2].
* * *
Замок щелкнул, и дверь распахнулась.
Джесси поднялась и украдкой проникла в комнату. Поблизости никого не было. Она смотрела на дверь, которая выходила на площадку и уже не раз сегодня открывалась перед хозяйкой и прислугой. Эта дверь была единственным, что отделяло ее от свободы. Джесси могла сбежать и отправиться своей дорогой. Но она не хотела.
Таинственный мистер Рэмзи завладел ее вниманием этим утром. Ее привело в бешенство то, что ее заперли, но она не могла устоять и не бросить вызов спокойствию и хладнокровию, с которыми он обучал ее обольщению. Любопытство относительно его врага и столь значительных разногласий между ними также не давало ей покоя. Оглядевшись, она увидела через приоткрытую дверь его кровать и подошла к ней. На подушке осталась вмятина от его головы, одеяло валялось там же, где он сбросил его. Она представила его отдыхающим в этой постели. Нет, она определенно не была готова уйти.
