А вы за ценные вещи опасались.
Ну если по мелочам берут, могут ведь и ценные, правда?
А та дверь так и осталась незаделанной?
Нет, все устроилось: меня тут навестили, я объяснила, все сделали.
Ну, слава богу. И у нас бы вас точно так же навестили, и были бы вы сейчас с целой ногой.
Не говорите, Виталий Сергеевич, вся ваша правда!
Ну, хорошо, Екатерина Павловна, лежите и дальше на спине, желаю вам успешного вытяжения. Ну, и наши таблетки глотайте.
Я глотаю, Виталий Сергеевич, я глотаю! Вот Дора Саввишна свидетельница!
Глотает, Виталий Сергеевич, — с сознанием ответственности подтвердила Дора.
Виталий не спеша шел назад. Все-таки, наверное, он был прав: больная адекватная, бреда нет, суицидных мыслей нет и не было — согласится ли с этим ЛКК, другой вопрос. И пост можно снять. Хотя, похоже, не так уж Бородулина постом тяготится, особенно при ее лежачем положении, когда санитарку, наверное, не так легко дозваться. И Дора довольна: сидит и вяжет всю смену.
На Пряжке, уже недалеко от больницы, Виталий столкнулся с главным.
А чего это вы разгуливаете в рабочее время? — с обычной сварливостью спросил тот.
Ходил осмотреть Бородулину в «Двадцать пятое Октября».
Надо не в рабочее время, а в личное исправлять ошибки.
«Во зануда!»
В нерабочее время я не застану тамошних врачей.
Так ли уж вам нужно заставать тамошних врачей? Они же не психиатры. Вы должны полагаться на себя, на свои знания в решении всех вопросов с больной.
А когда Виталий в приемном покое положился на себя и свои знания, главный был тоже недоволен, называл самонадеянностью. Что тут ответишь — Виталий промолчал.
Ну, идите. И все-таки относитесь более бережливо к своему рабочему времени. Вот почему хорошо самому быть главным — не ради той небольшой власти, которую дает этот пост, а потому что не приходится выслушивать подобных глупостей!
И еще один сюрприз ждал Виталия: у самой проходной его перехватила мать Веры Сахаровой.
— Виталий Сергеевич, а я специально вас дожидаюсь! Мне сказали, вы пошли в какую-то больницу.
— Да, я там задержался, и теперь у меня очень много работы.
— Я вас задержу только на одну минуту! Вы извините, я вас очень уважаю, но все-таки нельзя ли ее у кого-нибудь проконсультировать?
— Разумеется, мы будем ее консультировать…
— Я уже узнала, что у вас в больнице некоторых больных смотрит профессор Белосельский, нельзя ли Верочку проконсультировать у него?
Новую больную так и так нужно кому-нибудь показывать — такой уж порядок. Или профессору Белосельскому, или доценту Левику, а иногда дело ограничивается Олимпиадой Прокофьевной, в особенности летом, когда профессура разъезжается на курорты. Виталий предпочел бы как раз избежать консультации Белосельского, поскольку Белосельский — «шизофренист», то есть принадлежит к школе, которая ставит шизофрению сравнительно чаще и охотнее; Виталий предпочел бы консультацию Левика, принадлежащего к противоположной школе.
