Когда герцогиня наконец снова остановилась, Анри увидел прямо перед собой немыслимых размеров деревянную кровать под тяжелым балдахином, занавешенную пологом из золотой ткани с пушистой бахромой и украшенную голубыми шелковыми подушками. Кровать эта превосходила своими гигантскими размерами денник призового жеребца-производителя, а два таких огромных лежбища полностью заняли бы лачугу, в которой появился на свет Анри. Все свои девятнадцать лет Анри спал на соломе, подложив под голову запасную рубаху, и по его стоптанным сапогам бегали крысы. Как он мог обслужить герцогиню на кровати, за деньги, полученные от продажи которой, можно купить всю его деревню? Нет, это невозможно. Его верный дружок съежился в штанах, как пустая оболочка для колбасы.
Не узнавая собственного голоса, Анри прохрипел:
— Подождите.
Герцогиня повернулась и посмотрела на него.
— Я… — Анри сглотнул, — я хочу…
Взгляд герцогини оставался бесстрастным. Она хранила гордое молчание. Да и зачем ей что-то говорить? — подумал Анри. Он здесь, рядом с ней, она уверена, что получит свое, а как будет происходить… действо, ее совершенно не волнует.
Ладно же! Анри тряхнул головой. Он заставит ее проявить хоть какие-то человеческие чувства. Пусть его ждет после этого лютая смерть, но он умрет настоящим мужчиной, а не бессловесным рабом.
— Я хочу, чтобы вы прошли туда, — сказал он самым решительным тоном, на какой был способен, и указал на комнату, из которой они только что вышли и которая его не так сильно пугала, как эта огромная опочивальня.
К изумлению Анри, герцогиня без всяких комментариев отступила от кровати и направилась к двери, при этом ее юбки скользнули по его голой ступне. Анри вздрогнул от прикосновения шелковой ткани, как нервный конь, и последовал за ней.
Комната, которую он выбрал, тоже была очень просторной, но здесь, по крайней мере, не было кровати.
— Если ты дашь мне ребенка, — проговорила герцогиня, — я отплачу тебе золотой монетой.
Щеки Анри вспыхнули от стыда. За кого она его принимает? Он не блудница, не распутная девка, которая продает свое тело за деньги, да и никакое золото ему не поможет, если стражники поймают его в покоях герцогини. Да его просто кастрируют раскаленным мечом, и это самое меньшее, что ему грозит. Обладая богатым воображением, Анри представил себе грядущую казнь и вдруг разозлился и почувствовал, что его дружок ожил и напрягся, ощутимо натянув домотканые штаны. Ну и пусть, подумал Анри, ему все равно, что подумает о нем герцогиня. Ему надлежит стать для нее не другом-приятелем, а жеребцом-производителем. Значит, он волен делать с ней все, что ему заблагорассудится. Абсолютно все. Сейчас ее светлость находится полностью в его власти.
