Придя к ламе, она сказала ему: «Великий Маг выполнил такую колоссальную работу. Его руки и ноги все покрылись трещинами, а на спине появились три огромные раны, из которых сочится кровь и гной. Я слышала раньше о пони и ослах с такими ранами и видела даже несколько таких животных, но никогда раньше не слышала, что у людей могут быть такие же раны, и тем более не видела таких людей. Какой позор ты навлечешь на себя, если люди узнают об этом. Ты, такой высокоуважаемый и почитаемый лама, оказался таким жестоким! Ты должен пожалеть мальчика. Кроме того, ты же обещал, что передашь ему наставления, которые он так сильно желает получить». Лама отвечал: «Да, обещал. Я обещал ему, что, когда десятиэтажное здание будет закончено, я передам ему наставления, но где эти десять этажей? Он закончил их?» «Но, — настаивала мой ходатай, — он сделал пристройку, намного превышающую десятиэтажное здание». «Много разговора, мало дела», как гласит пословица, — возразил лама. — Когда он закончит десятый этаж, я дам ему наставления, но не раньше. А правда, что на его спине появились раны?» «О Почтенный Отец, твой деспотизм мешает тебе даже взглянуть. Иначе ты не мог бы не заметить, что у него не просто рана на спине, но что вся его спина — это сплошная рана». Сказав это самым суровым тоном, супруга ламы поспешила выйти. Но лама окликнул ее и сказал: «Пусть парень придет ко мне».
Я пришел к нему, сильно надеясь, что наконец мне будут переданы Наставления, но вместо этого он только велел мне показать мою больную спину. Осмотрев ее очень внимательно, он сказал: «Это ничто по сравнению с теми испытаниями и страданиями, которые перенес мой господин святой Наропа. Ему пришлось подвергнуть свое тело двенадцати большим и двенадцати малым испытаниям, которые в сумме составляют двадцать четыре. Я сам не жалел своего имущества и своей жизни и, готовый пожертвовать ими, беззаветно следовал и служил моему учителю Наропе. Если ты действительно ищешь Истину, не выставляй напоказ свое усердие и трудись, пока не выполнишь порученное тебе дело». Снова мои надежды рухнули.
Затем лама, сложив свою одежду так, что получилось нечто вроде подушки, показал мне, как ее укладывают на пони и ослов, когда у них натерты спины, и посоветовал мне сделать то же самое для себя. Когда я спросил его, какая польза от этой подкладки, когда вся спина — сплошная рана, он холодно ответил, что в рану не будет попадать земля и не будет ее ухудшать, и велел мне продолжать носить глину и камни. Получив от гуру такое указание, я понимал, что обязан подчиниться и продолжать работать. Но теперь я уже носил ношу не на спине, а перед собой. Лама, увидев, как я работаю, говорил себе: «Заслуживает похвалы тот благородный шишья, который бескорыстно повинуется приказаниям своего гуру». И он втайне плакал от радости, видя мою искренность и веру в него.
