Вот так-то.
Твой Денис
10.11.1994
Четверг
Свонси
Здравствуй, Кирилл!
Утро. На зеленую лужайку под моим окном слетелись крахмально-белые чайки. Их променад по траве напоминает белых овец на английских пастбищах. Затем, зевая, потягиваясь, ежась в разноцветных университетских балахонах, плетутся из общаги студенты. Завтракать. Чем не санатория? Чем не волшебная гора?[8]
Впрочем, это лирика. А вот и проза. Сегодня я совершил несколько транскультурных подвигов. Во-первых, самостоятельно пообедал. Во-вторых, разведал западную окрестность кампуса и обнаружил там таверну «У озера». Под «озером» понимается микроскопический пруд, что понимается под «таверной» — постараюсь выяснить на днях. В-третьих, видел залив («Залив Свонси») и даже стоял на песке почти у кромки грязнущей воды. С востока оный залив ограничен городскими доками, с запада — овальными скалами, имя которых — Mumbles. Переведем это с валлийского (в меру сарказма), или «Груди», или «Перси», или «Титьки». В-четвертых, принялся (весьма аппетитно) за работу и просидел в библиотеке до девяти вечера. В-пятых, не знаю, достижение ли это, но научился (меня научили) включать раздолбанный донельзя телевизор, который ничего, кроме местного канала, не ловит. Почти до полуночи я наслаждался валлийскими мыльными операми. Хороша также была передача с названием «Хороший путеводитель по сексу»(?!); от нее не возмутился бы и писатель Белов. Какая-то престарелая пергидрольная блядь (но на пенсии) обсуждала сверхинтересные супружеские проблемы (типа: «как вести себя на вечеринке у Джонсонов?») с престарелыми же клерками и разыгрывала с ними некие сценки, намекающие на возможности сладчайших супружеских измен. Но «он» вовремя одумывается и возвращается к «ней».
Утром в библиотеке крошечная мисс Элизабет показывала мне (радостно, гордо) городские хартии Свонси, датируемые XIII–XIV веками, разные другие акты и — вот неожиданность! — письма Дилана Томаса сестре. Поэт, оказывается, родился и довольно долго жил в местном селении Лафарн, пока валлийский темперамент и литераторский алкоголизм не погнали его прочь. Мисс Элизабет сделала прехорошенькие глазки, когда я поведал ей, сколь близок Дилан Томас российскому сердцу. Особенно его порок. Тут она смутилась. А вообще, мы прелестно поболтали; я бы сказал — пощебетали. И я щебетал! По-басурмански!
Так же мило я часа полтора протрепался с Роджером Диконом, доктором из политологического департамента. Он написал книгу о советском кино двадцатых-тридцатых годов (и презентовал мне экземпляр, украшенный диким взглядом эйзенштейнового матросика). Дикон бывал в России и до неприличия похож лицом на Ельцина. Типичный российский постмодернистский интеллигентский треп обо всем — от Тэтчер до Ивана Грозного. Казалось, еще пару минут, и мы метнем фунт — кому бежать за бутылкой. Но (перефразируя жуль-верновского героя) это — не Россия, это — Британия. Это Валлийщина!
