— Большой штурмовой робот — это замечательно, тоно. Однако в награде нет необходимости, я только исполнил свой долг.
Курита вновь одобрительно покивал:
— Ответ, достойный самурая. Тем не менее ты будешь награжден. Это для баланса. Все в мире должно быть уравновешено. Тебе награда, а преступникам — страшные муки и смерть.
Соренсон прикинул, что может ждать заговорщиков. Повезет тем, кто покончит с собой или окажется заточенным в Черную башню. Остальным не позавидуешь. Удача изменила им, когда они решили поднять руку на Координатора.
Такаши молча наблюдал за долгим закатом. Край оранжевого солнца выплыл из-за края тучи, затем диск выкатился полностью. Боковой свет залил окрестности и скоро угас. В сумерках недвижимый, грязный Такаши чем-то напомнил Соренсону грозного бога смерти Яму-Хоо. В пантеоне буддистов он являлся судией и властителем ада.
— Те, кто посмел поднять руку на высшую власть, заплатят смертью, — наконец выговорил Такаши. — Все члены их семей, невзирая на возраст, будут отданы в руки палачей. Помилований не будет, все в мире должно быть уравновешено. Не должно быть ни ребенка, который попытается отомстить за отца, ни родителя, который пожелает отомстить за сына. Семьи членов команды «Звездопроходца» получат пенсии и ценные дары от правительства Синдиката. Все, без исключения…
Королевский дворец
Рейкьявик
Военный округ Расалхаг
Синдикат Дракона
23 сентября 3019 года
Теодор окинул взглядом мрачный, серого камня, фасад дворца — место пребывания планетарного правительства, а также руководства всей провинции Расалхаг. Еще вчера утром он не сомневался, что вскоре в составе праздничной процессии пройдет сквозь решетчатые ворота. Он будет наряжен в праздничное черное кимоно, длинные волосы завязаны пучком на макушке. Вчера он надеялся, что скоро состоится его свадьба.
Все рухнуло в одночасье.
Раздражение вызывали невысокие и преувеличенно широкие ступеньки парадной лестницы. В традиционном кимоно, когда походка сама собой приобретает грациозность и торжественность семенящего шага, ее приступки, казалось, сами возносят человека к высокому портику. Возвышают его дух… Теперь же, в штанах из трихлорполистирола, принцу приходилось шагать через несколько ступенек сразу и постоянно подбирать длину шага, чтобы не угодить на край.
Все было не так! С того самого момента, как он приземлился в Рейкьявике и вывел своего «Ориона» на бетонные плиты космодрома, все пошло наперекосяк. Теперь уже не о свадьбе следует думать, а о том, как остановить повальные репрессии, которые начали напоминать геноцид. Чем дальше, тем более Теодор убеждался, что всякая, самая здравая идея, если ее довести до предела, до пунктуального исполнения самого мелкого параграфа — пусть даже умозрительно они все кажутся страшно важными и необходимыми, — удивительно быстро превращается в род повального безумия, чем-то похожий на эпидемию. Особенно в руках бездумных исполнителей, которых печалят только строки статистической отчетности…
