Собаку Лайду похоронили дядя Коля и ее хозяин Сулейман.
Коля нас ненавидит. Ворчит гадости и грязь.
За наглое обращение ко мне в пьяном виде Аладдин уже делал однажды ему замечание. Потому дядя Коля злой. А мама открыто зовет его пьяницей и вором.
Ночь. Канонада за окнами.
…Я написала Аладдину письмо. Письмо, которое он не прочтет. Я не посмею отдать его. Гордость моя не позволит. Я пришила письмо к твоим страницам, Дневник.
Вот оно:
«Аладдин!
Да будет доволен тобой Всевышний и хранит тебя на твоем пути. Я молю его о том, чтобы не была наша разлука слишком долгой, и очень скучаю.
Скучаю по тем мгновеньям, когда ты был рядом. Жду тебя. Твою улыбку и свет от нее в нашем доме. Мне всего 14 лет, это так мало, но за них я не встречала человека лучше и добрее тебя.
Мне никогда не забыть наши уроки под бомбежкой и твою заботу обо мне, словно я и впрямь была твоей сестренкой.
Я желаю тебе избежать смерти, пожить на Земле и побыть счастливым.
Всегда помни, что наш дом — это твой дом.
15.12.99 г.
Царевна»
Соседки из дома напротив, где добили раненую собаку, сказали нам, что, примерно, в четыре часа дня нас спрашивали двое мужчин, не в военной форме, а в темных костюмах.
Николай и Султан ответили им, что мы здесь не живем…
Я так и не знаю, кто это был.
Подлецы!
Женщины не позвали нас, когда нас искали!?
Но насплетничали, рассорили с Николаем и с Султаном.
У нас два предположения:
Приходили братья тети Лейлы, той, что забирала меня из роддома.
Знакомые маминого друга — Руслана.
Мужчины…
Мама побежала к Султану, стала расспрашивать:
— Кто был? Что говорили? Какая внешность?!
Султан был слегка пьян. Он начал врать, защищать Николая.
— Мы подумали, — сказал он, — вас могут обидеть!
Поэтому не сказали, что вы здесь!
— Какого черта! Кто вас просил? — кричала мама.
Так нам отомстили за то, что мы видим, как таскают мешки с чужим добром. Прячут в садах. Еще за то, что на наших глазах три мужика опозорили себя, оказались трусами, не вступились за собаку!
Узнать, кто искал нас, — не удалось. Жаль! Быть может, эти люди могли нам помочь.
Вывезти нас и часть нашего имущества.
Маму кричала дома: — Все мало! Знают — у нас старина. Знают! Есть чем поживиться! Ждут, твари! Ждут, пока мы сдохнем! Я все сожгу! — плакала она. — Я ничего им не оставлю! Сама! Без войны!
— Мам! — чтобы отвлечь ее, стала ныть я: — Мне холодно!
Мама загремела чайником, но не замолчала:
— Сволочи! — не успокаивалась она. — Свиньи!
