Правда, Тибо не указал конкретно, чего он хочет, и тем самым предоставил волку достаточную свободу действий.
Он пообещал себе в будущем более точно формулировать свои пожелания и уж, во всяком случае, быть более сдержанным в просьбах.
Вернемся к барону; он не умер, но мало отличался от мертвого.
С той минуты как его настигло, словно удар грома, пожелание Тибо, он так и не пришел в себя.
Его уложили на свежем воздухе на ту самую кучу вереска, которой Тибо завалил дверь хлева. Растерянные слуги вверх дном перевернули все в хижине, стараясь отыскать какое-нибудь средство, способное привести хозяина в чувство.
Один требовал уксуса — растереть виски, другой — ключ, чтобы засунуть его барону за шиворот, тот желал похлопать хозяина по ладоням дощечкой, этот — зажечь у него под носом серу.
Среди всех этих голосов, моловших явный вздор, выделялся пронзительный голос маленького Ангулевана:
— Черт вас возьми, это все не то! Нам нужна коза; если бы только у нас была коза!
— Коза? — воскликнул Тибо, который не прочь был исцелить сеньора Жана, таким образом освободив свою совесть от половины лежавшего на ней груза, и вместе с тем спасти свою бедную хижину от разграбления. — Коза? У меня есть одна!
— В самом деле? У вас есть коза? — воскликнул Ангулеван. — Эй, друзья мои, наш дорогой сеньор спасен!
И Ангулеван в восторге бросился на шею Тибо, повторяя:
— Ведите сюда козу, приятель, ведите вашу козу!
Башмачник вытащил из хлева блеющую козу.
— Держите ее покрепче за рога, — приказал ему Ангулеван. — И поднимите ей переднюю ногу.
Продолжая говорить, охотник вытащил из висевших у него на поясе ножен маленький нож и принялся тщательно точить его о брусок, на котором башмачник правил свои инструменты.
— Что это вы собираетесь делать? — спросил встревоженный этими приготовлениями Тибо.
— Как! — удивился Ангулеван. — Вы что, не знаете, что в сердце козы есть маленькая косточка в виде креста? Измельченная в порошок, она становится лучшим лекарством при апоплексическом ударе!
— Вы хотите убить мою козу! — воскликнул Тибо, разом отпустив рог и ногу несчастного животного. — Но я не хочу, чтобы вы ее убили, не хочу!
— Ай-яй-яй! — сказал Ангулеван. — Какие некрасивые вещи вы говорите, господин Тибо! Разве можно сравнить жизнь нашего доброго сеньора с жизнью этой презренной козы? Право же, мне стыдно за вас.
— Вам легко говорить. Эта коза — все, что у меня есть, все мое богатство. Она дает мне молоко, и я дорожу ею.
