И, не дожидаясь, пока сеньор Жан наклонится к ней, чтобы получить то, чего добивался, она сбросила сабо, поставила свою маленькую ножку на сапог барона, ухватилась за гриву коня и, поднявшись до уровня лица сурового охотника, подставила ему круглые, свежие и бархатистые, как персик в августе, щечки.
Барон Жан условился об одном поцелуе, но сорвал два; затем, верный своему слову, дал Маркотту знак прекратить наказание.
Маркотт добросовестно считал удары. Он собирался нанести двенадцатый, когда получил приказ остановиться.
Он не счел нужным удержать руку, напротив, ударил с удвоенной силой, возможно желая довести число ударов до тринадцати; во всяком случае, он еще сильнее, чем раньше, хлестнул Тибо по спине.
Но сразу после этого башмачника отвязали.
Сеньор Жан тем временем разговаривал с девушкой.
— Как тебя зовут, моя прелесть?
— Жоржина Аньеле, монсеньер, по имени моей матушки, но в деревне меня называют просто Аньелеттой.
— Черт возьми! Неудачное имя, дитя мое, — сказал барон.
— Почему, монсеньер? — удивилась девушка.
— Потому, красавица, что с таким именем тебя волк непременно утащит. Из какой ты деревни, Аньелетта?
— Из Пресьямона, монсеньер.
— И ты совсем одна ходишь в лес, дитя мое? Для ягненка это очень смело.
— Мне приходится это делать. У нас с моей матушкой три козы, которые кормят нас.
— Так ты приходишь за травой для коз?
— Да, монсеньер.
— И ты не боишься ходить совсем одна, такая юная и хорошенькая?
— Иногда, монсеньер, я не могу унять дрожь.
— Почему же ты дрожишь?
— Еще бы, монсеньер! Зимними вечерами столько историй рассказывают о волках-оборотнях, что, когда я остаюсь одна в лесу и слышу, как западный ветер ломает ветки, у меня мороз по коже подирает и волосы дыбом встают. Но стоит мне услышать звук вашего рога или лай ваших собак, как я сразу успокаиваюсь.
Этот ответ очень понравился барону, и он продолжил, с довольным видом поглаживая бороду:
— Да, мы ведем с ними жестокую войну, с господами волками. Но есть, черт возьми, один способ избавить тебя от этих страхов, красавица.
— Какой же, монсеньер?
— Приходи в замок Вез; никогда ни один волк, оборотень он или нет, не переходил через его рвы и не входил в потерну, если только он не был подвешен на ореховом шесте.
Аньелетта покачала головой.
— Нет? Ты не хочешь? Почему же ты отказываешься?
— Потому что там я найду кое-что пострашнее волка.
Выслушав этот ответ, барон Жан весело расхохотался. Видя хозяина смеющимся, охотники присоединились к нему.
