— Обязательно.
— Вадим, где вы? Почему я всегда должен его искать?
— Потому что я не обязан угадывать ваши творческие фантазии. — Сельчук в прямоугольном пальто на ватине бережно, на вытянутых руках нёс магнитофон «Майхак», в просторечии «патефон». — Где ставить?
— Здесь. Петрович, я всё же мечтал бы «полтинничек»…
— А мне что, тянуться с микрофоном за вашим «полтинничком»? — поинтересовался Сельчук.
— Возьмите «удочку».
— Вы меня смешите. У вас весьма ограниченные понятия о звукозаписывающей технике. На сосну прикажете лезть, чтобы микрофон не был в кадре? Или по снегу ползти?
— Мы, между прочим, если надо, ползали по минным полям. Меня вообще удивляет это пуританское отношение к микрофону в кадре. Просто как к голой женщине! Ах, как стыдно — человек говорит в микрофон. А во что он говорит? В иерихонскую трубу, которую бог невидимо поднёс к его устам?
— Я ни за что не отвечаю, но главная редакция забракует, — предрёк Сельчук.
— Уломаем, — пообещал Кречетов.
— Вы ещё плохо их знаете, — сказал Сельчук.
— Они меня тоже плохо знают, — комментатор с грозной усмешкой грохнул кулаком о ладонь, точно о многострадальную боксёрскую «лапу».
Этот многообещающий жест доставил удовольствие Берковскому, вызвал радостную веру в душе Петровича и молчаливое неодобрение в Сельчуке. Звукооператор и сам считал себя по натуре бойцом и фрондёром, но фрондировать полагал уместным, лишь обретя на это право.
— Встаньте, пожалуйста, на фоне той сосны, — попросил Берковский Кречетова. — Нет, левее — там такая ель, мечта художника Шишкина. Ах, какая ель, какая ель, какие шишечки на ней! Так, пробуем. Камера.
— Микрофон, — откликнулся Сельчук, но тотчас сообщил, что звук не пишется.
— Супертехник! Кто у вас дёргал кабель? Где обрыв?
Петрович возник, не торопясь, но быстро: бывалый фронтовой связист в своём ватничке.
— Обрыв, эт само, не иначе у фишки.
Порылся в карманах, набитых подручными средствами.
— Дело, та-скать, мастера боится. Сейчас сообразим времяночку, а вечерком припаяем.
— Супертехник — это, как я понимаю, переводится «сверхтехник», — сказал Кречетов. — Так ты, Петрович, у нас сверх-сверх. Тебя бы в мой огневой взвод, я бы и горя не знал.
— Служу, эт само, трудовому народу. Хотя своё отбарабанил. От звонка до звонка. Пожалте, готово.
Всё было готово к съёмке. Берковский нацелился запечатлеть старт первых участников. Кречетов вынул из кармана стартовый протокол и принялся помечать галочками тех, кто мог претендовать на успех.
