Часы-хронометр, укрепленные в правой части приборной доски, отсчитали час дежурства, затем еще полчаса, а сигнала "вылет" так и не было. Не возвращалось и звено Симоненко, хотя по времени должно бы уже произвести посадку.
"Может быть, изменилась погода, налетел "заряд", - думал я. - Но что-то не похоже. В воздухе тихо, а всякий "заряд" сопровождается сильным ветром... Судя по времени, у них уже давно кончился бензин. Может, сели на аэродром армейцев?"
Пока размышлял, к капониру, запыхавшись, прибежал адъютант эскадрильи и крикнул:
- Старший лейтенант, запускайте мотор. Выруливайте! Летите шестеркой на поиск звена Симоненко. Ведущий - командир эскадрильи.
Адъютант побежал к другому капониру, а мы с техником запустили мотор. Словно из-под земли, мой истребитель выскочил на взлетную полосу. Здесь уже стояли с работающими моторами машины командира эскадрильи, его ведомого. Подруливали другие самолеты.
Командир эскадрильи с ведомым пошел на взлет. Вслед за ним - наша, а потом и третья пара.
Около часа носились мы между сопками, разыскивая пропавшие самолеты, а они будто сквозь землю провалились.
Под крыльями мелькала пустынная белая искристая гладь замерзших и заснеженных озер. Как сахарные головы, вырастали вдали вершины сопок, склоны которых местами покрывали разлапистые сосны с пышными, словно пуховыми, шапками на ветвях.
- Пройдем правее... Смотрите внимательно за воздухом и под собой, передал по радио командир.
Наши самолеты понеслись на запад. И опять - безбрежная белая мгла.
- Пошли домой! - приказал командир. Развернувшись, мы полетели назад...
Прошло каких-нибудь минуты две - и вдруг... На одной из пологих сопок, словно прилипшие, лежат три наших истребителя. Самолет Симоненко застыл почти у вершины, ведомого - на середине, Ивана Булычева - у подножия.
За всю летную жизнь еще никому из нас не приходилось видеть подобной посадки. Замкнув круг и снизившись до предельно малой высоты, мы старались определить, почему одновременно сели на сопку все три самолета и где летчики...
Удалось разглядеть: два истребителя - целы, у третьего сильно повреждено левое крыло. Фонари кабин закрыты, словно летчики поступили так, покидая машины... Однако на снегу не видно следов, кроме трех широких борозд, которые пропахали самолеты при посадке.
"Что же с ними произошло? Живы ли летчики? Где они? Почему все три самолета сели на сопку одновременно?"
Все эти вопросы ни на минуту не давали покоя, когда мы возвращались на аэродром.
