Я делал это, чтобы иметь чистоту ума. У меня никогда и в мысли не было, что эти знания пригодятся мне, чтобы говорить затем народу, как обычно делают священнопроповедники во время бесед и проповедей. Я никогда и не думал, что выйду из пустыни. Никогда мне в голову это не приходило. У меня было такое чувство, что я проживу там всю жизнь, там же и умру!
Но, вопреки моим желаниям, моим мыслям, я вынужден был уехать со Святой Горы…
Старец Порфирий вынужден был уехать.
Я простер свою руку и произнес проповедь
Однажды старцы послали меня принести землю в скит, — вспоминал старец Порфирий. — Когда я шел к пещере святого Нифонта, то, по своему обычаю, читал в уме Евангелие от Иоанна и смотрел на Эгейское море, которое простиралось, сливаясь с горизонтом. В одном месте я встал на скалу, вдыхая запах чабреца, и пришел в такой восторг от красоты природы, что начал кричать. Я даже простер свою руку и произнес проповедь. Да, я говорю вам правду!
На скале я простер руку, оставив свой мешок для земли внизу. Громким голосом, выразительно я начал: Суд же состоит в том, что свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы; ибо всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его… (Ин. 3, 19—20). Я произнес это до конца. Кому я говорил эту проповедь? Пространству, морю, всему миру.
Никто этого не мог услышать в пустыне Э, как бы вам сказать: я вам рассказываю то, что возлюбил и помню очень живо… — вспоминал старец Порфирий.
Я носился как угорелый… я не мог ходить!
Я совсем не мог сидеть!!! — вспоминал старец Порфирий. — Хотелось двигаться, идти то туда, то сюда, поливать огород, пилить дрова. И все это я всякий раз делал с поклоном. Я был полон радости и веселия. Меня переполняли чувства, и я бегал. Бегал, а не ходил! Смущался, однако, что старцы увидят, что я бегаю. Поэтому вначале шел потихоньку, а затем, отойдя немного, бежал.
У меня как будто выросли крылья, чтобы быстро все делать и поскорее возвращаться к своим старцам. Это была благодатная — что я вам скажу… — поистине ангельская жизнь! Да и мой благословенный старец имел великую ревность. Он говорил мне: «Пойди туда, пойди сюда…» Но и работы у нас действительно было много. Мне поручили присматривать за келией. Дом у нас был аккуратно ухожен. У нас было немного оливковых деревьев, огород.
Я ходил на многие работы. Часто поднимался в гору. От работы я, естественно, уставал. Нередко подкашивались ноги. Но откуда старцам моим было знать, как со мною, ребенком, обращаться? Я спускался с гор после трех часов дороги, а отец Иоанникий мне говорил:
