Вернувшись в свою столицу Монровию, Сэмюэл Доу спокойно пробыл у власти пять полных сезонов дождей. И повсюду он появлялся в форме парашютиста, с револьвером на боку, как настоящий революционер. Но вот однажды он вспомнил о Томасе Кионкпа... вспомнил - и сразу помрачнел, сразу почувствовал себя неуютно в своей форме парашютиста. Не надо забывать, что Сэмюэл Доу совершил переворот вместе с Томасом Кионкпа и Томас Кионкпа все еще был жив и здоров. Даже мелкие воришки, которые тащат цыплят с птичьего двора, знают и говорят: если ты провернул хорошее дельце вдвоем с приятелем, то не сможешь вполне насладиться добычей, пока не устранишь этого приятеля. После пяти лет пребывания у власти существование Томаса Кионкпа все еще создавало проблемы для Сэмюэла Доу, угнетало его моральный дух, сковывало речь и поступки.
Чтобы решить эти проблемы, Сэмюэл Доу придумал надежную стратагему (стратагема означает хитрость, так написано в "Малом Робере"). Тут даже не надо было ворочать мозгами, дело было простое и ясное. Демократия - вот ключ ко всему. Демократия, голос народа, воля народа - властителя своей судьбы. И так далее и тому подобное...
Как-то в субботу, с утра, Сэмюэл Доу устроил представление. Он созвал к себе всех высших офицеров либерийской армии, всех высших чиновников, руководителей кантонов со всей республики, всех религиозных лидеров. Перед этим ареопагом (ареопаг - значит собрание ученых людей) он произнес такую речь:
- Я был вынужден взять власть силой оружия, потому что в этой стране царила несправедливость. Теперь, когда все у нас равны, когда справедливость восстановлена, армия больше не будет управлять страной. Армия передает бразды правления гражданским лицам, народу - властителю своей судьбы. И первым делом лично я торжественно слагаю с себя воинское звание, снимаю военную форму, отказываюсь носить оружие. Отныне я - гражданское лицо.
Он снял с пояса кобуру с револьвером, снял форму парашютиста - красный берет, гимнастерку с погонами, брюки, ботинки, носки. Остался в одних трусах. Потом щелкнул пальцами - и появился его адъютант с костюмом-тройкой, галстуком, туфлями и фетровой шляпой. И под аплодисменты всех присутствующих он надел гражданскую одежду. И стал обычным гражданским, таким же, как последний уйя-уйя, никчемный тип, слоняющийся по улице.
Дальше все пошло очень быстро. За три недели по его приказу была создана конституция, которая во всем его устраивала. За два месяца он объездил всю страну, объяснял, как хороша эта новая конституция. И однажды, воскресным утром, за конституцию проголосовали девяносто девять целых и девяносто девять сотых процента избирателей. Именно девяносто девять целых и девяносто девять сотых процента, потому что результат в сто процентов выглядел бы как-то несерьезно. Как-то уйя-уйя.
