Доктор Варакин жил в поселке задолго до его, Василия Петровича, рождения. И говорили про него всякое. К девяти годам он успел наслушаться небылиц про доктора и не знал, верить им или нет. «Вот если бы я сам увидел, – думал он, – то сразу бы понял…» Но и после знаменательного знакомства он так и не смог разобраться, что же за человек такой – доктор.
Капитан и не подозревал, что помнит об этом так хорошо. Все было давно…
Он много повидал, работая в милиции, был опером, хорошим опером, как говорили. Ему нравилась работа, несмотря на маленькую зарплату, бытовые неудобства и уход жены. Он пережил его тяжело, но из профессии не ушел.
Во всем, что случилось с ним потом, отчасти был виноват доктор. Василий Петрович призвал бы его к ответу, если б смог. Но пределы досягаемости ограничены даже у представителей милиции. Над другими мирами у них власти нет.
В девять лет Вася впервые близко увидел этого непонятного человека. Мать послала его за доктором, чтобы утихомирить разбушевавшегося отца. У главы семейства нрав был крутой и по трезвости, а уж в подпитии он принимался крушить все, что попадалось на пути. Трое мужиков не могли удержать его – через несколько минут борьбы валились на землю с разной степенью увечий, хотя отец и не отличался богатырским сложением. Так, обычного вида был мужичок. Но стоило ему выпить… В него вселялась какая-то сила, и сладить с ней не было никакой возможности. Говорили, это чухонское наследство, «берсерк». Мальчишку непонятное слово пугало и завораживало одновременно. Взрослые, к которым он приставал с вопросами, только отмахивались. Мать, завидев идущего навеселе мужа, старалась спрятать детей подальше от его неудержимого гнева.
Тот день, второе мая, Вася запомнил на всю жизнь. Они с мальчишками играли возле старого дота, не решаясь забраться внутрь. Войти туда приравнивалось к подвигу. Приятели рассказывали друг другу страшные истории о том, что в доте живут призраки погибших финнов и по ночам доктор общается с этими призраками, отчего внутри стоит невыразимый вой. Кто-то вроде видел это собственными глазами. Самый старший, забияка Вовка Семенов, смеялся над малолетками, говоря, что все это «фигня». И заявил, что полезет в дот с кем-нибудь проверить эти сказки. Они так и не смогли выбрать жертву, потому полезли гурьбой.
Внутри было темно и страшно. Семенов как раз посмеивался над ними, сплевывая на пол, когда они услышали « это ». Что это был за звук, никто из них так и не смог определить. Но он был жуткий, нечеловеческий, то ли стон, то ли плач, то ли вой, сопровождаемый еле слышным скрежетом. И приближался откуда-то из подземелья. Опрометью вылетели они из дота, набив себе шишек по дороге, и храбрый Семенов несся впереди всех.
