Ничего такого не случилось.
Клайв ждал, с замершим от ужаса сердцем, и лишь когда где-то рядом запела малиновка (словно с губ дедушки и не срывались эти ужасные слова), он понял, что молнии не будет. И этот самый момент в жизни Клайва Бэннинга произошла маленькая, но фундаментальная перемена. Ненаказанное богохульство дедушки не превратило его в преступника, или плохиша, или даже в «проблемного ребенка» (этот термин только недавно ввели в оборот. Однако устои веры в голове Клайва пошатнулись, другим стало и отношение к словам дедушки. Раньше он просто слушал старика. Теперь – внимал.
– Время, когда тебе больно, растягивается до бесконечности. Поверь мне, Клайви, в сравнении с неделей боли самые лучшие летние каникулы, которые ты провел или проведешь школьником, – не более чем уик-энд. Да нет, субботнее утро! И когда я думаю о семи месяцах, которые пролежал Джонни… когда рак грыз его изнутри… Господи, не стоит, конечно, говорить об этом с ребенком. Твоя бабушка права. У меня цыплячьи мозги.
Дедушка какое-то время рассматривал башмаки. Наконец, поднял глаза, весело тряхнул головой.
– Впрочем, речь сейчас о другом. Я собирался поговорить с тобой о времени, а вместо этого вою, как койот. Ты видел койотов, Клайви?
Мальчик покачал головой.
– Ну и ладно, о койотах поговорим в другой раз, – разумеется, другого раза уже не было, потому что в другой раз Клайв увидел дедушку уже в гробу. – Старики, что старые локомотивы в депо. Стрелок там так много, что в нужное место они попадают с пятого раза.
– Все нормально, дедушка.
– Я хочу сказать, что вместо того, чтобы говорить по делу, меня постоянно куда-то заносит.
– Я знаю, но тебя заносит в очень интересные места.
Дедушка улыбнулся.
– Если ты и притворяешься, Клайви, что тебе интересно, то получается у тебя очень хорошо.
Улыбнулся и Клайв, мрачные воспоминания о Джонни Бринкмайере на какое-то время покинули дедушку. Потому что заговорил он деловым тоном.
– Ладно, не будем отвлекаться. Долгое время на период болезни – прибавка, подброшенная Богом. Ты знаешь, как человек собирает купоны, чтобы потом обменять их на какой-нибудь латунный барометр или набор ножей, Клайви?
Клайв кивнул.
– С временем-болью все то же самое… только приз этот скорее ложный, чем настоящий, вот что я хочу сказать. А вот когда человек стареет, истинное время, время «моего милого пони», меняется на быстрое время. Все становится, как в детстве, только наоборот.
– Время не замедляется, а ускоряется.
