— А почему волк заставил его снова посетить точки его прошлых преступлений? Неужели Джуд и впрямь способен нанести такой ущерб? В одиночку?
— Простите, — произнес чей-то высокий голос.
Я обернулась и увидела свою бывшую лучшую подругу Эйприл Томас. Она тряслась и трепетала в своей обычной манере и походила на кокер-спаниеля. С ней всегда так бывало, когда она перевозбуждалась, пугалась или находилась под воздействием чрезмерных эмоций. Именно это качество мне нравилось в ней больше всего.
— Извини меня, Грейс, — повторила она.
— Ничего. Что случилось? — осведомилась я, ощущая прилив недовольства и радости одновременно. Ведь за последние десять месяцев Эйприл не желала иметь со мной ничего общего.
Она внимательно посмотрела на меня, накручивая на палец прядь кудрявых волос. Рот у нее скривился, будто она не могла выразить словами что-то крайне важное.
В итоге Эйприл пожала плечами и спросила, не пропустим ли мы ее вперед.
— Не хочется опаздывать, — пробормотала она, протискиваясь мимо меня.
Я уставилась ей вслед, пока она не исчезла в толпе учащихся в центральном коридоре. В конце концов Дэниел мягко подтолкнул меня в двери.
— Знаешь, что меня очень беспокоит? — сказал он, когда мы добрались до шкафчиков в раздевалке.
— Что? — буркнула я, думая об Эйприл. Кажется, она действительно хотела мне что-то сообщить.
— Ты веришь, что Джуд не способен в одиночку нанести такой ущерб магазину Дэя… Ну, мы пока оставим его. Я вообще считаю — грабитель не мог сделать это в одиночку.
В тот же день, немного позднее
Прошло совсем немного времени после рождественских каникул и начала нового семестра в школе. Соседи убедились, что Джуд исчез, а мамочка ведет себя не совсем адекватно и общается в манере «Флоренс Найтингейл в гостях у Марты Стюарт».[1] В январе, к концу первой недели школьных занятий, весь округ знал — в семействе Дивайн дела идут не так, как надо. Тогда папа решил, что ему следует сделать заявление для общественности. Он, конечно, хотел сообщить правду. Или по крайней мере ту версию, в которой вервольфы даже не упоминались бы. Мамочка же вообще ничего не знала. Принимая во внимание неважное состояние ее душевного здоровья, нам следовало быть осторожней.
— Я скажу, что у Джуда был нервный срыв, и он просто уехал отсюда, — объяснил нам папа. — И мы были бы благодарны, если бы местные жители немного успокоилась и дали бы нам возможность пережить трудные времена.
Но мамочка не желала и слышать о таком. Ее взбесила мысль о том, что посторонние люди будут обсуждать ее методы воспитания и скверно думать о нашем семействе.
