Время дня: ночь | страница 6
За всем этим Вишневский с любопытством наблюдал, пока, вдруг, не увидел Ивана Михайловича, который как-то быстро оказался впереди незаконной очереди и громко сказал, обращаясь к продавщице:
— Маня, дай мне "беленькую"!
Какой-то парень из второй очереди возразил:
— Куда лезешь, старый?!
Иван Михайлович с возмущением ответил:
— Я — ветеран войны! У меня ноги нет! Я — инвалид!
Парень стушевался. А Иван Михайлович добавил:
— Сопляк!
Аргумент был весомый, и уже через секунду Волгин хромал, протискиваясь к выходу.
— Иван! Михалыч! — закричал Вишневский.
— Эге?! — отозвался тот, останавливаясь. — Ты как — здесь?!
— В гости — к тебе!
— Иди сюды, твою мать!.. Что там стоишь?! Я возьму! Давай деньги!
Алексей Николаевич хотел было направиться к своему родственнику, но бросать очередь, в которой провёл более часа, было жалко. И, находя мгновенное решение своего сомнения, он закричал:
— Эй, борода!
Интеллигент, потерявший очередь и бессмысленно толкавшийся поодаль, оглянулся, вопросительно взглянул на Вишневского.
— Да, ты! — Вишневский поманил его рукой. — Вставай вместо меня!
На улице Ивана Михайловича ждали двое.
Все четверо зашли за магазин, во двор, к жилому дому, где сняли с обломленной ветки дерева надетый вверх дном стакан. Двое по очереди выпили, оставили Волгину его долю, ушли. Не долго думая, их примеру последовали свояки, допили остатки и в несколько приёмов — другую бутылку, после чего отправились на квартиру Волгина, чтобы там, в безопасности, разделаться с той, что Вишневский привёз с собою.
Далее, Алексей Николаевич плохо запомнил последовательность событий этого вечера и ночи. Лишь ранним утром следующего дня он обнаружил себя, в подъезде, на лестнице неизвестного ему дома.
Вспоминались лишь редкие фрагменты вчерашнего вечера…
В гостях у Волгина пили водку, а затем — серую брагу с дрожжами. Он помнил, как они выцеживали её из огромной бутыли через марлю, которую держал над эмалированной кастрюлей Сашка, сын Ивана Михайловича.
Хорошо, что он пил тоже! — подумал Вишневский, пробуя подняться. — Иначе б выпили всё на двоих…
Вспоминалось, что он порывался поговорить о своей жене со свояченицей, смотревшей телевизор, лёжа на диване в другой комнате. Но Иван Михайлович всё не давал ему этого, каждый раз уводя на кухню помогать процеживать брагу.
Затем следовала тёмная пустота, и как Алексей ни пытался пробиться сквозь густую пелену, покрывшую память вчерашнего вечера, ничего не выходило.