Просторная столовая с высоким потолком была обставлена старинной мебелью. На стенах висели портреты предков семьи Витторини; одну стену занимал резной камин; высокие окна закрывали жалюзи, чтобы жара и слишком яркий свет не проникали в комнату. На каминной полке стояли две высокие фаянсовые вазы, поражавшие яркостью красок. Но вся обстановка подействовала на Франческу удручающе. Она не могла представить, как можно каждое утро спускаться к завтраку в эту огромную комнату. Неужели во всем замке нет ни одной уютной комнаты, где человек мог бы отдохнуть и расслабиться, или Витторини в этом не нуждались? У нее было подозрение, что они постоянно живут, соблюдая некий устаревший этикет и семейные обычаи, чтобы не дать повода для злословий.
Маркиз сел во главе стола; Стелла — по правую руку от него, Франческа — по левую. Отец занял место рядом с дочерью, а дальше села Стейси. Напротив Франчески одно место осталось свободным. Дворецкий и еще один слуга прислуживали за столом. Маркиз и Генри оживленно обсуждали виды на урожай олив, а женщины молча слушали их беседу.
Обед был приготовлен исключительно: суп по-генуэзски, vifrittoaliostecco — кусочки телятины, печени и грибов, обжаренные в сухарях и прочие изыски итальянской кухни. Маркиз сказал, что кроме повара он держит хорошую экономку, которая служит его семье уже многие годы, поэтому все в его доме идет как по маслу. Чем можно заниматься целыми днями, подумала Франческа, если все делают слуги? Она не представляла своей жизни в таких условиях, хотя Анжело, вероятно, привык к ним и не захочет покинуть замок. Она бы умерла здесь от скуки. Франческа бросила отчаянный взгляд на отца, который с удовольствием поглощал жаркое и кьянти. Неужели он хочет обречь свою дочь на такое существование? Но тут она поняла, что он впервые за долгие месяцы ест хороший обед, и ощутила жалость, смешанную с раздражением. В таком возрасте, как у ее отца и маркиза, люди начинают больше ценить материальные удобства, но она была молодой, и для нее хорошая еда и вино не могли компенсировать отсутствие свободы.
— Scusi, miopadre, прошу прощения — я опоздал. Приветствую вас, синьоры. Как дела, малышка? — Это было сказано Стейси.
Никто не слышал, как он вошел, но совершенно неожиданно он оказался в комнате, раскланивался и приветствовал всех на итальянском и английском. С его приходом атмосфера в комнате сразу изменилась. Маркиз хотя и хмурился немного, но на его лице уже появилась улыбка, и он с нескрываемой гордостью смотрел на сына. Гости тоже заметно оживились, а Стейси не смогла сдержать радостного возгласа: «Анжело».
