Вот объясните мне, почему я могу предаваться тихому отчаянью изящно, достойно и с совершенным самообладанием, а почти все известные мне женщины с немыслимым упорством желают предаваться тихому отчаянью так шумно? Я всерьез задумался над этим вопросом, как вдруг заметил, что Лил и Арлин ползут ко мне на коленях, руки стиснуты в мольбе.
— Спаси нас, о Повелитель Стула, нам скучно.
— Даруй нам слово!
Не представляете, как хорошо вернуться к уютному семейному очагу после трудного дня, проведенного среди психов.
— Повелитель, помоги нам, наша жизнь принадлежит тебе.
Созерцание двух пьяных женщин, ползущих на четвереньках и о чем-то умоляющих тебя, привело к неожиданному эффекту — спонтанной эрекции. Не самый полезный отклик в профессиональном или супружеском смысле, зато искренний. Впрочем, я почувствовал, что от мудреца ждут большего.
— Встаньте, возлюбленные чада мои, — сказал я мягко, и сам поднялся перед ними во весь рост.
— О, Повелитель, говори же! — сказала Арлин, продолжая стоять на коленях.
— Вы хотите спастись? Возродиться к новой жизни?
— О да! Хотим, ужасно хотим!
— Тогда испробуйте новый «АН with Вогах»[28]!
От хохота они со стонами и воплями повалились на пол, но тут же опять приняли коленопреклоненную позу:
— Мы пробовали, пробовали, но никакого сатори не обрели! — вопила Лил, а Арлин добавила: — Даже «Мистер Клин» не помогает.
— Вы должны перестать беспокоиться, — сказал я. — Вы должны отдаться всему. ВСЕМУ!
— О, Повелитель, не здесь же, не при жене! — захихикали они, вертясь и подскакивая, как две воробьихи в любовном томлении.
— ВСЕМУ, я сказал! — пророкотал я раздраженно. — Отриньте всякую надежду, всякие иллюзии, всякое желание!
— Мы пытались.
— Мы пытались, но все еще желаем.
— Мы все равно желаем не желать, безнадежно надеемся и тешимся иллюзией, что можно жить без иллюзий.
— Оставьте, говорю вам. Оставьте все, включая и желание спастись. Уподобьтесь травам полевым, ибо они возрастают и вянут незаметно. Сдайтесь дуновению ветра.
Лилиан неожиданно поднялась и направилась к бару.
— Все это я уже слышала, — сказала она. — А дуновение бывает только из фена.
— Я думал, ты напилась.
— Минутку послушаешь твою проповедь — и станешь как стеклышко.
Арлин, все еще стоя на коленях, произнесла каким-то странным тоном, сощурившись за толстыми стеклами:
— Но я ещё не спасена. Но хочу.
— Ты его слышала, он сказал — оставь это.
— И в этом — спасение?
— Больше ему нечего тебе предложить. А Джейку?
