Картинки похождений бравого солдата Швейка | страница 25
Позвонили. Дверь открыла служанка. Швейк вручил девушке письмо, сопровождая это пояснениями на своем безбожно исковерканном немецком: «Мадам — письмо, но держать язык за зубы! Я ответ ждать здесь в передней!» Из комнаты, куда служанка отнесла письмо, послышался шум и крики. Затем двери с треском распахнулись и в переднюю ворвался господин, размахивавший письмом. «Где этот проклятый мерзавец, который принес письмо?» — орал господин по-немецки. «Уважаемый, это письмо написал я», — с достоинством произнес Швейк. Рассвирепевший господин хотел было броситься на Швейка, но Водичка дал ему подножку, вырвал письмо и сбросил почтенного господина Какони с лестницы.
Швейк поднял салфетку, которую обронил хозяин дома, и, вежливо постучавшись, вошел в комнату. «Салфеточку вам несу, — мягко проговорил он, обращаясь к мадам Какони, заливавшейся слезами на тахте, — как бы кто не наступил случайно…» Швейк щелкнул каблуками, отдал честь и вышел. На улице царило оживление. Господина Какони в подъезде обливали водой. А посреди улицы старый сапер Водичка, аки лев, бился с несколькими гонведами, вступившимися за своего соотечественника. На стороне Водички сражалось несколько чешских солдат. Швейк, как он позже утверждал, и сам не заметил, как тоже вмешался в потасовку и как в руках у него очутилась трость, принадлежавшая кому-то из зевак.
Продолжалось это довольно-таки долго, но все хорошо, что хорошо кончается. На место происшествия прибыл наряд военной полиции и забрал как есть подчистую всех. Швейк шел с палкой, которую начальник патруля счел вещественным доказательством. С довольным видом шествовал он рядом с Водичкой, неся трость, точно винтовку, на плече. Старый сапер Водичка всю дорогу упорно молчал. И только когда они уже входили на гауптвахту, он мрачно сказал Швейку: «Разве я тебе не говорил, что ты еще мадьяр не знаешь?»
Полковник Шредер, любуясь, вглядывался в бледное лицо надпоручика Лукаша. «Итак, вы уже знаете о том, что ваш денщик Швейк находится под арестом? Общественность возмущена, и вся местная печать в связи с этой аферой склоняет ваше имя. Вы знаете, что Швейк на гауптвахте сожрал ваше письмо, адресованное госпоже Какони? И утверждает, что написал его сам. Знаете, господин надпоручик, все-таки этот ваш Швейк — парень что надо! Каптенармус подыщет вам другого денщика, а Швейка я назначаю вашим ротным ординарцем!» Каптенармус, узнав несколько позже об этом распоряжении, промолвил: «Господи, спаси и помилуй!»
