Около десяти мы добрались до высоты 5400 метров, до «единицы». Кажется, минут через двадцать после Соболя. Мне сделалось настолько лучше, что я снова вернулся к реальности. Мы сидели на рюкзаках, и я чувствовал, как меня бросает то в жар, то в холод.
— Я что-то паршиво себя чувствую, и зуб болит, — жаловался Юзек.
— Знаешь, у меня тоже жар, — шепнул я ему на ухо. Больше мне нечем было похвалиться.
Я понимал, что должен сократить время отдыха и выйти раньше остальных, иначе опять буду плестись в хвосте. Через несколько минут я заставил себя подняться, натянул рюкзак, и мы вместе с Весеком двинулись вверх. Сразу вслед за нами поднялись остальные, а потом и шерпы. Я шел в полубессознательном состоянии, в расстегнутой рубашке и все-таки обливался потом, но старался сохранять хороший темп. Мне очень не хотелось оказаться позади всех.
Через два часа мы миновали последние верёвочные перила; снежный склон выравнивался, впереди виднелись ещё две вешки. Сейчас доберемся до «двойки»!
Я уже заметил Анджея Петрашека в красной ковбойке и Шимека с камерой в руке. Они, вероятно, увидели нас раньше. Я шел медленно, а за мной, сворачивая на ходу верёвку, одолевал оставшиеся метры Весек. Только теперь я сообразил, что, на удивление, добрался первым. На склоне ниже нас из легкого тумана появилась следующая тройка. Шимек начал фотографировать.
Первым, пошатываясь от усталости, с низко опущенной головой плелся Соболь, за ним по пятам — Юзек, несколькими метрами далее — Вальдек. На последнем отрезке пути Юзек не выдержал, стал обгонять Соболя.
— Ты испортишь Шимеку кадр! Не беги так! — крикнул я.
Юзек свободным шагом опережал его, словно здесь была ровная местность, а мне так хотелось, чтобы видно было, как мы карабкаемся в гору и как все чертовски устали.
— Я просто не мог дождаться, когда закончится этот переход! — Юзек с облегчением сбросил рюкзак в снег. Мы сели возле «турни».
— Анджей, где Петр заложил «тройку»? — спросил Весек Доктора.
— Вон там под сераком, — повел он рукой. — Их даже видно отсюда. Погляди!
Под самым перевалом, на потрескавшемся барьере сераков, суетились три муравья, вскоре начавшие спуск. Испытывая озноб от высокой температуры, я влез в «рондо». Когда я уже лежал в спальном мешке и меня поочередно бросало то в жар, то в холод, через открытый рукав влезли Весек и Юзек. Весек зажег бутан, а Юзек намеревался забраться в спальный мешок.
— Однако же и донимает этот зуб! Кажется, у меня температура, — произнес он тоном человека, целиком поглощенного болью. — Я говорил с Доктором. Вероятно, мне завтра придется спуститься на базу.
