— Ох, ребята, ну и пристукнуло меня, — произнес он так мягко и грустно, что мне его просто стало жалко. Все антипатии и недоразумения развеялись. Сегодня он получил свое боевое крещение.
От прибывших мы узнали, что Шаман и Доктор остались в «двойке», а группа Петра с тяжелым грузом отправилась выше.
Когда солнце уже перевалило за грань Белой Волны и сделалось прохладнее, мы несколько пришли в себя. Завтра мы обязаны выйти! Осознав это, мы взяли себя в руки, и наше передвижение по лагерю приобрело более слаженный, целеустремленный характер. Как и перед каждым походом, следовало приготовить продукты и снаряжение для очередной транспортировки на террасу.
В семь часов мы по радиотелефону связались с Войтеком.
— Алло! Алло! Мы заложили лагерь III, — долетел до нас хрипловатый голос Войтека. — Поставили «рондо» под перевалом. Дальше дорога трудная. Перед нами желоб, а над ним на ледовой стене виднеются лестницы японцев… Вы завтра выходите? Да? Это хорошо. Обязательно захватите с собой снаряжение для установки верёвочных перил… Я тебя не понял, повтори, повтори… Как самочувствие? Самочувствие неплохое, но у Петра болит горло, а у Марека кашель. Завтра попытаемся подняться выше, если ничего не получится, спустимся на базу передохнуть.
Эти отрывистые фразы мы ловили с напряженным вниманием. Браво, ребята! Вы удивили нас. Несмотря на скверное самочувствие, они заложили этот проклятый лагерь. Жаль, конечно, что не на самом перевале. Но и это большое дело!
Рогаль потом рассказывал мне о закладке лагеря IIIa и последующих:
«Солидно нагрузившись, мы вышли поздно, около девяти… В рюкзаках личные вещи, немного еды и техническое снаряжение — костыли, ледовые крючья, карабины. Войтек, самый сильный из нас троих, нес «рондо». Снег был кошмарный, мешки тяжелые, а самочувствие неважное. Я пытался заглушить кашель. Петр отмалчивался, но мы знали: его донимает горло.
Шли медленно, утопая по колено в снегу. В двенадцать мы остановились под сераком, на том месте, до которого добрались вчера. От него конусом ниспадал наметенный снег. Здесь нужно было вырыть площадку для «рондо».
Петр, хотя и страшно вымотался, энергично принялся за работу. Надо признать, он был душой всего дела. Насадив на ледоруб прихваченную с собой саперную лопатку, он вырубал громадные снежные глыбы, которые мы спихивали вниз. Так продолжалось довольно долго. Наконец мы поставили палатку и стали растапливать снег для чая. Нас мучили головные боли и страшная жажда. Потом приготовили еду, отдохнули и направились к желобу. Мы ходили вокруг него, присматриваясь к японским верёвочным перилам, болтавшимся в полутора десятках метров над нашими головами, искали возможности пройти, но ничего подходящего придумать не могли. В палатку мы вернулись, когда стемнело. Шум бутановой плитки, пламя свечи создавали атмосферу уюта. Снаружи дул ветер. Полусидя-полулежа мы ждали, покуда поспеют макароны, а Войтек принялся говорить о шансах подъема на вершину.
