— Алло, лагерь два, лагерь два, говорит база! Как меня слышите? Прием!
— Это лагерь два. Слышу тебя хорошо, — захрипел в микрофон Войтек.
— Что у вас? Как самочувствие?
— Мы нащупали обход вашей трещины и по сбросам поднялись на сто метров выше. Здесь нам преградила путь новая трещина. Над ней — японская лестница. Пожалуй, следует до нее добраться. Но как, мы пока не знаем. Самочувствие у нас неважное. Петра беспокоит горло. Марека Рогальского замучил кашель.
Значит, и им не везет. Я испытал нечто вроде недостойного удовлетворения, вспоминая их вчерашние кислые мины, когда мы вернулись ни с чем, но тотчас же устыдился этого, и тем большая тоска охватила меня. А ведь дело обстояло значительно лучше, чем мы уразумели из этого разговора. До перевала они тоже не добрались, но…
Через несколько дней Петр рассказывал:
«Налегке, почти без снаряжения, мы отправились вчетвером: Марек Рогальский и я, несколько позже — Войтек и Рубинек. Шел уже десятый час. Мы карабкались вверх по вашим уже заметенным снегом следам без особых надежд, но… нам хотелось увидеть все это вблизи. С того места, откуда ваши следы устремлялись резко вверх, мы направились вправо. Погода выдалась хорошая, горло мне не досаждало, поэтому я длительное время пробивал дорогу, следуя в связке с Мареком. Снежный склон по направлению к Белой Волне становился все круче, я даже начал опасаться какой-нибудь лавины.
Несколькими сотнями метров далее вправо, прямо над головой, я заметил японскую вешку, а еще выше — верёвочные перила. Наверное, те, что видели и вы. Следовательно, японцы шли этим же путем! Мы стояли, раздумывая, что предпринять, когда нас догнала вторая группа. Я предложил подниматься, преодолевая скрытые трещины и мосты, к свисающим сверху верёвкам. Но Войтек авторитет но заявил, что отсюда переть вверх бессмысленно, надо попытаться дальше, правее.
И они с Рубинеком вышли в ведущие. Дорога определилась сама собой — на снежный сброс под громадный серак, а отсюда можно было направляться вверх, левее, по крутой ледовой впадине либо по-прежнему траверсом вправо. Склон там, однако, становился все круче. Мы двинулись кулуаром.
Повалил снег, мгла сгустилась, и невозможно было разобрать, правильно ли мы идем. Мы снова отстали, Войтек несся галопом, как это с ним случается, не оглядываясь на нас. По длинному сбросу мы взяли резко влево, а потом по крутому откосу вверх и… Факт остается фактом — мы оказались на снежной терраске под сераком, там, где позже установили «рондо». Несколькими десятками метров выше свисали очередные японские верёвочные перила. Только путь к ним опять преграждала трещина. С прошлого года тут, похоже, все изменилось: трещина увеличилась и стала непреодолимой. Мы рассчитывали обойти серак справа, со стороны Белой Волны, однако там оказалось слишком круто. Мы повертелись еще немного, но уже было поздно, снегопад продолжался, донимал холод. Пришлось возвращаться.
