В шесть часов в скверном настроении мы возвратились в лагерь. Надрывались целый день, а похвалиться нечем. Снова кто-нибудь с виду беззлобно спросит: и чего ради вы все лезете через ледопад? Но в лагере было тихо, наши коллеги, намучившиеся за день, еще не привыкшие к подобной высоте, улеглись в палатках. Петр забился в заново поставленную «Балтику», возле которой сушилась на камнях шкура яка.
На кухне нас поджидал Рогаль.
— Марек, желаю тебе всяческих успехов в день твоих именин, — с порога приветствовал он меня. Для меня это явилось полной неожиданностью, я и сам забыл, что сегодня мои именины, но молниеносно сориентировался: именины ведь у нас общие.
— И тебе, Марек, мои самые лучшие пожелания в день твоих именин и… твоего рождения.
Его удивление было не меньшим. Рогаль никак не предполагал, что я тоже помню о дне его рождения.
Мы обедали молча, когда в кухню вошел Мацек. Хотя он и храбрился, было заметно, что самочувствие у него неважное. Это действие высоты, которое особенно ощущают в лагере те, кто еще не поднимался так высоко.
— Хорошо, что носильщики наконец ушли. — Он недовольно махнул рукой. — Завтра недурно было бы двинуть по выше в горы, трудно усидеть среди этих отвратительных камней!
— Рванул бы куда-нибудь? — пошутил я.
— Охотно, да куда тут рванёшь?! Лед да снег вокруг, с морен камни валятся, а этот Кангбахен — чертов нахал, — пренебрежительно бросил он.
— Этот нахал еще даст ему пинка, — спокойно произнес Вальдек, когда Мацек удалился. Развязность и пренебрежительный тон, с каким он говорил о горах, словно они не представляли для него никаких трудностей, будили в нас чувство протеста. В его высказываниях слишком часто проскальзывало презрение к «старикам», по его мнению слишком осторожным, мелочно-предусмотрительным, лишённым воображения.
Не прошло и четверти часа, как с очередным визитом явился Рубикек. И он не находил себе места.
— Привет, ребята. Как дела? — весело приветствовал он нас. Потом спросил, точно так же как Войтек:
— Почему не пошли мореной?
Мы понимающе переглянулись. Приходится это растолковывать каждому. Вальдек спокойно объяснил, но Рубинек не казался убежденным.
После общего ужина мы рано укрылись в палатке. Медлен но подступавшая усталость сморила нас окончательно. Завтра мы никуда не идем, однако нам предстоит снова заняться укладкой снаряжения и продуктов, горы которых, прикрытые брезентом, возвышались на территории базового лагеря.
Мы лежали в спальных мешках. Вальдек что-то скрупулезно подсчитывал при свете налобного фонаря, когда стали вспыхивать зарницы и начало погромыхивать. Явно надвигалась буря.
