— Вместе с Войтеком и Рубинеком. Послезавтра…
«Ты спрашиваешь, как мы оценили ваш уход? Ну, Марек, скажу честно: резко отрицательно. Впрочем, как ваш, так и первой двойки. Сейчас я смотрю на это уже с некоторой дистанции, но тогда, в тот момент, когда мы, вымотанные, стояли возле «рондо», а вы неслись вниз, впечатление было, мягко говоря, мерзкое. Почему?
Мы в то утро вновь в качестве носильщиков двинулись из «двойки». Дул ветер, снег (хотя впереди нас шли шерпы и Большой) был рыхлый, рюкзаки тяжелые, словом, трудно приходилось. Мы поднимались медленно, и далеко не в лучшем настроении. Доктор и Шимек молчали, Петр снова стал задыхаться, и меня замучил проклятый кашель. Я понимал, что в таком состоянии мы не можем вести операцию наверху в роли первой группы. Так мы брели по этому снегу, согнувшись под тяжестью мешков, когда встретили спускавшихся вниз шерпов, а потом Войтека, Рубинека и Большого. Войтек стал говорить с Петром.
— Такой ужасный ветер, что выше перевала ничего невозможно сделать, продуктов мало, а кроме того, мы хотим отдать двум Анджеям свою корреспонденцию, — объяснил он причины спуска.
«Ну, — подумал я, — спускаются ради какой-то там писанины, кое-как разведав дальнейший маршрут и почти ничего не сделав наверху. Спускаются, руководствуясь не интересами экспедиции, а своими частными мотивами». И я, вероятно, не очень ошибусь, если скажу, что все мы так думали. Помню, как Доктор с насмешкой произнес: «Господа газетчики идут телеграфировать на родину». А едва мы добрались до «рондо», как появляется следующая двойка: Весек и ты. И тут я понял, что за последние два дня имели место факты, которые, возможно, предрешат судьбу всей экспедиции. Уж не охвачено ли большинство из нас сомнениями, отсутствием веры, духом капитулянтства?
Сперва трое восходителей заявляют, что должны возвращаться на родину, а вслед за ними вниз сбегают еще четверо «господ газетчиков», как мы вас всех окрестили…
До этой поры вся наша деятельность в горах была в общих чертах подчинена какому-то основному плану. Ваша группа проводила операции, мы обеспечивали устройство лагеря. Группа Петра, к которой я принадлежал, выполняла роль носильщиков, но мне, как члену экспедиции, было известно, что впереди нас группа объективно более сильная, которая держит путь на нашу вершину.
Теперь же, когда вы самовольно спускались (самовольно, Марек, так как вы не согласовали это ни с Петром, ни с Вальдеком), наверху оставалась только двойка, которую трудно считать штурмовой группой, а ниже мы, и далеко не в лучшей форме! В сумме всей нашей шестерке приходилось приспосабливаться к вам, ждать вашего следующего выхода!»
