— Превратить в соответствии с вашим советом Геральта в импотента возможно, но это не доставило бы мне удовольствия, потому что лишило бы половины фабулы. Я просто вынужден был бы конструировать ее заново. Правда, такие случаи известны: например, Валтари описывал героев, имевших проблемы со «спариванием». У других авторов этот прием тоже порой используется, хотя сейчас мне трудновато привести конкретные примеры.
— Ситуации такого рода обожал Конвицкий. Но только когда был помоложе.
— И верно. Только не надо думать, будто для меня неколебимая мужескость — какой-то фетиш, и скорее рухнет мир, нежели у моего героя возникнут проблемы с эрекцией.
— А чего ради у вас появился мотив однополой любви? Он пробился и в саге о Геральте, и в «Башне Шутов». Сейчас в мире модно детабуировать эту тему, однако в исторические времена о ней наверняка и не заикались.
— Это дело было, конечно, категорически запрещено, однако в реальности распространено невероятно. Особенно среди некоторых народов, например, итальянцев. Ведь это очень глубоко укоренившееся в человеческой природе явление. Некоторые институты — взять хотя бы монастыри — были настоящей оранжереей такого рода практики. Там фактически гомосексуальные насилия были обычным делом. Несмотря на строгие наказания, которым подвергались — как их тогда называли — содомиты, такие «соития» происходили почти у всех на глазах.
Однако я не думаю, чтобы в моем творчестве это был какой-то явный мотив. Создавая роман о ведьмаке, я собирался показать любопытные женские персонажи, промискуитические, причем именно в этом направлении намеревался взламывать стереотипы. Стремился создать героев, поступающих не так, как Скшетуский, о котором было известно, что если Елена в этот момент находится в руках врага, то он наверняка не переспит с девицей Борзобогатой. В общем, я ломал законы жанра, но только не там, где полагаете вы.
— Да, но в данном случае вы перешагиваете через них как раз в тех местах, которые стали модными темами современной культуры…
— Нарушение законов не означает превращения их в щепки, ибо тогда от них уже ничего не остается. Законы — основа фабулы. Поэтому нельзя уничтожать их до основания, ибо тогда наружу выползет, прошу прощения, дурно пахнущее слово — авангард. А я не намерен быть авангардистом.
— В кинематографе существуют нормы, четко устанавливающие, сколько в процентном отношении в фильме должно быть секса, экшна и психологических разборок, чтобы он мог успешно бороться за место на рынке. Эти правила действительно эффективны. Однако я не знаю, возможен ли их механический перенос в прозу.
