— Попарься подольше, — заглянув в баню, намекнула она. — Потом жди.
Вот Жердяй и ждал, напарившись да покатавшись в снегу вместе с прочим обозным людом. А в крайней избе его возвращения терпеливо ждали ярл и Снорри.
Вдовица пришла с двумя кадками и метелкой — убраться в баньке. Убралась… Да так, что Жердяй ушел оттуда едва живой… Но в полном — в полнейшем! — восторге. И долго еще вспоминал потом ее жаркие ласки…
Вошел в избу, блаженно улыбаясь.
— Ну? — накинулся на него Снорри.
Парень махнул рукой. В перерывах между ласками вдовица поведала про мужиков то же самое: не ходили они к Конди — далек путь, ходили близехонько, на охоту, затемно вернулись.
— Это хорошо, что затемно, — прошептал ярл, подстилая под себя плащ.
Утро выдалось солнечное, веселое. Солнце еще не взошло, но вершины обступающих усадьбу сосен уже окрасились ярким прозрачно-золотистым светом. Морозило, но было ясно, что день будет теплым.
— Ну, в добрый путь, — провожая, сказал Келагаст. — Ждать через год?
Хельги лишь усмехнулся. А как же?
— У тебя нет больше соперника на озерах, — задержавшись и провожая взглядом спускавшийся под гору обоз, неожиданно произнес он.
— На каких озерах? — озадаченно переспросил весянин.
— Тех, что близ болота Чистый Мох, — пояснил ярл. — Старик Конди и все его люди убиты, убиты страшно.
— Что?! — Келагаст удивленно открыл рот. — Кто?
— Мы застали их уже мертвыми. Погребли, как сумели… Курган надо бы повыше насыпать, иначе доберется зверье.
— Засыплем… — задумчиво пообещал весянин. — Значит, снова объявились колбеги. Если… если… — Он вдруг пристально взглянул на ярла, настолько пристально, что тот, не выдержав, рассмеялся. Покачал головой:
— Нет, это не мы их. Невыгодно. Кстати, я тоже поначалу подумал про тебя.
— Значит, колбеги, — снова протянул Келагаст. — Что ж… Повоюем.
— Если отыщешь их, пришли своего человека, — садясь в седло, попросил Хельги. Легкий ветерок трепал его волосы цвета спелой пшеницы, а в глазах отражались утренняя лазурь неба и сосны. Тянувшиеся ввысь сосны…
— Пришлю, — пообещал весянин. — Отыскались бы только…
Он стоял на холме, у распахнутых настежь ворот, провожая взглядом уносящегося вниз, к реке, ярла, а там, внизу, вслед отъезжавшему обозу весело светило выкатившееся из-за дальнего леса солнце.
Медленно вытянув руки, Дивьян разжал пальцы — с глухим стуком лук упал на обшитый полусгнившими досками пол.
— Теперь — нож! — потребовал тот же голос. Отрок повиновался, чувствуя, как чуть ослабло давившее на шею холодное злое железо.
