Они попали, как Алиса, в пространство между реальностью и абсурдом.
— Я не знаю, зачем ты все это говоришь, Рут, но это неприятно.
— Ну да, а я должна быть для тебя приятной, для того и живу. И вообще, почему бы мне не бросить работу и не превратиться в эдакую домашнюю богиню в передничке и с печеньем в духовке? Дети спокойно спят, а ты можешь отправляться на встречу, изображать из себя шишку и беспокоиться только о том, какую секретаршу трахнуть следующей.
— Рут, лучше остановись, пока не сказала ничего такого, о чем потом будешь жалеть. Не знаю, откуда ты всего этого набралась, но ты мелешь чушь. Когда это я просил тебя бросить работу?
Рут начала плакать. Ее тело разрывали глухие, тяжелые рыдания, она тряслась так, что напоминала тонущего котенка. Она была такой сложной, что он не знал, чем ее утешить, и от этого чувствовал себя в ловушке.
— Что случилось, Рут? Может, позвать доктора?
Она забилась в угол дивана:
— Не знаю я, что мне нужно. Я даже не знаю, чего хочу. Я потерялась, Кристиан.
Рут проснулась в четыре утра, что всегда было плохим знаком. В свои худшие времена она ежедневно просыпалась в четыре, совершенно измученная физически, но разум наматывал все большие круги. Такой же старт она взяла и в это утро. У нее было ощущение, что сердце получило электрический импульс. Кристиан посапывал рядом, и она пожалела, что они так глупо поссорились. Ее последние слова все еще звучали у нее в голове. Не следовало так раскрываться. Нельзя пускать мужчин в глубину вашего отчаяния, потому что те просто решат, что у вас крыша поехала, и могут запереть вас на чердаке в надежде, что это сойдет им с рук. Если бы они говорили на одном языке, подумала она, она бы сейчас рассказала, что чувствует, он бы ее обнял, и они бы двинулись дальше.
Она пролежала полчаса, затем встала, по опыту зная, что легче провести эти часы на кухне с чашкой чая, чем лежать в постели. Бетти, как теперь стало привычным, нашла дорогу в их постель. Когда это произошло, сказать было сложно. Она смутно помнила маленькую фигурку в дверях, теплое тельце, перебирающееся через нее и затем втиснувшееся между ними. Сейчас девочка лежала близко к Кристиану, приклеившись к его спине. Рут хотела ее отодвинуть, но потом передумала: побоялась разбудить. Вместо этого она смотрела на дочь и на секунду почувствовала, что как будто поняла, на что сердилась Бетти: ведь, в конечном итоге, она всего-навсего маленькая женщина. Рут решила, что будет ласковее с Бетти, когда та проснется.
