Анвальдт застегнул рубашку, подтянул узел галстука. Он неспешно спустился в архив, забрав по пути в отделе кадров удостоверение бреславльской полиции. (Будь активным!) В подвалах полицайпрезидиума его поджидало разочарование: по приказу исполняющего обязанности полицайпрезидента доктора Энгеля досье Пёнтека было передано в архив гестапо. Анвальдт едва доплелся до своего кабинета: опухшую пятку дергало, горели раны и ссадины Усевшись за стол, он охрипшим голосом задал вопрос доктору Моку, загорающему на пляже в Цоппоте:
— Когда ты возвратишься, Эберхард? Если бы ты был здесь, мы добыли бы из гестапо досье Пёнтека и фон Кёпперлинга… нашли бы тайное место, где Лея прошла бы антинаркотическое лечение… Наверное, порывшись в памяти, ты нашел бы какие-нибудь тиски, чтобы зажать и этого стукнутого барона… Когда же ты возвратишься?
Да, он мечтал о возвращении Мока, но только потому, что жаждал денег барона, мечтал о тропических островах, о рабынях с шелковистой кожей… (Ты построил замечательную башню из этих кубиков, Герберт. Будь активным, заставь Лею говорить. Неужто не сумеешь? Ты построил замечательную башню, Герберт.)
Бреслау, вторник 10 июля 1934 года, семь вечера
На главной улице, до которой доходила Ганзаштрассе, Анвальдт нашел небольшой ресторанчик. По профессиональной привычке он зарегистрировал в памяти фамилию владельца и адрес: Пауль Зайдель, Тиргартенштрассе, 33. В нем он съел три горячие колбаски в жидком пюре из разваренного гороха и выпил две бутылки минеральной воды Дайнерта.
Через десять минут, слегка отяжелевший, он стоял перед фотостудией «Фата-моргана». Довольно долго он упорно и громко стучался в запертую дверь. (Наверно, опять накачалась морфином. Но это уже в последний раз.) Из подворотни на улицу вышел старик дворник.
— Да нет, я не видел, чтобы фройлен Сюзанна куда-то выходила. А ее служанка ушла час назад… — пробурчал он, тщательно рассмотрев удостоверение Анвальдта.
Анвальдт снял пиджак и смирился с ползущими по лицу струйками пота, не пытаясь даже промокать их платком. Он присел на каменную скамью во дворе рядом с дремлющим пенсионером в соломенной шляпе. Оттуда-то он и заметил, что одна форточка в квартире Леи неплотно закрыта. Он с трудом забрался на окно: болела распухшая пятка, наполненный желудок создавал лишнюю тяжесть. Анвальдт запустил руку в форточку и повернул латунную ручку запора окна. С минуту еще он сражался с плещущейся занавеской и стоящими на подоконнике горшками с папоротниками. В этой квартире Анвальдт чувствовал себя как дома. Первым делом он снял пиджак, жилетку и галстук. Повесил их на спинку стула и двинулся на поиски Леи. Он направился в ателье, где, как полагал, она лежала в наркотическом сне. Но, не дойдя туда, завернул в ванную: горох с колбасками посылали мощный физиологический сигнал.
