Эпилептик Изидор Ф. долгое время лечился у доктора Германа Вайнсберга из Еврейской больницы. Вот мнение врача: „После припадков эпилепсии больной долгое время оставался в бессознательном состоянии, хотя производил впечатление человека, находящегося в полном сознании. После эпилептических припадков к нему возвращалась терзавшая его с ранней молодости шизофрения. Он становился непредсказуем, выкрикивал что-то на многих неведомых языках, у него бывали апокалиптические видения. В подобном состоянии он мог совершить все, что угодно“.
В настоящее время обвиняемый содержится в месте, известном только полиции. Судебный процесс начнется через несколько дней».
«Фёлькишер беобахтер» от 20 мая 1933 года:
Страница 1: «Мерзкий еврей осквернил и расчленил двух немецких женщин. А перед тем коварно убил немецкого железнодорожника. Их кровь вопиет к небесам и жаждет мести!»
«Берлинер моргенпост» от 21 мая 1933 года:
Страница 2: «Сегодня ночью у себя в камере совершил самоубийство бреславльский вампир Изидор Фридлендер. Себя он убил способом не менее чудовищным, чем своих жертв: перегрыз себе вены…»
«Бреслауэр цайтунг» от 2 июля 1933 года:
Фрагмент интервью с криминальдиректором Эберхардом Моком, новым шефом криминальной полиции в полицайпрезидиуме Бреслау, страница 3:
«— Откуда Фридлендер знал коптский?
— Он изучал семитские языки в высшей талмудической школе в Люблине.
— Убийца написал коптский текст старосирийским алфавитом. Это трудная задача даже для выдающегося семитолога, а для заурядного выпускника высшей еврейской школы — практически невыполнимая…
— У обвиняемого после припадков падучей бывали апокалиптические видения, он говорил на разных языках, которых не знал, впадал в транс. Тогда проявлялась крайне опасная шизофрения, которой он страдал с детства. Он обнаруживал сверхъестественные способности, умение решать практически невыполнимые задачи.
— Последний вопрос. Могут ли жители Бреслау спокойно спать?
— Жители такого большого города, как Бреслау, сталкиваются с различными опасностями гораздо чаще, чем те, кто живет в провинции. Мы будем противостоять этим угрозам. Если — не дай бог — появятся новые преступники, я их, можете не сомневаться, арестую».
Берлин, среда 4 июля 1934 года, половина шестого утра
Герберт Анвальдт открыл глаза и тотчас же снова закрыл. У него была зыбкая надежда, что, когда он опять откроет их, окажется: все вокруг является лишь мрачной фата-морганой. Но нет, надежда была тщетной: грязный притон, в котором он находится, — это неопровержимая достоверность, чистейший реализм. В голове у Анвальдта маленький патефончик беспрерывно наигрывал припев услышанной вчера песенки Марлен Дитрих: «Ich bin vom Kopf bis Fuss auf Liebe eingestellt…»
