Сумерки памяти | страница 7
Мы зашли в комнату, и поскольку уже стало смеркаться, он зажег свечи в бронзовых канделябрах [9]. Постепенно гостиная наполнилась неясным трепещущим светом, который рождал на темных стенах причудливые гротескные тени.
— Хочешь, приляг на диван? Мне кажется, что ты неважно себя чувствуешь.
— Да, с удовольствием, — сказала я, закутываясь в пушистую белую шаль. — Я, пожалуй, действительно устроюсь здесь, среди твоих восьмиугольных подушек [10]. Может быть они повлияют на меня, и я увижу нечто прекрасное из своего прошлого.
Я легла на диван, а он, постояв минуту в задумчивости, сказал:
— Хочу выкурить сигару. Вечер сегодня прекрасный, да и разговор нам предстоит довольно долгий, так что стоит немного покурить. Сейчас вернусь — они у меня хранятся в кабинете…
Оставшись одна, я стала рассматривать пламя свечей. Они горели очень ровно, без треска, хотя из открытой балконной двери в комнату порой залетал прохладный ветерок. Было тихо и как-то по-особому торжественно-безмятежно в этот сумеречный предвечерний час — время зарождения тайны и единения.
— Ну вот и я, — он стремительно зашел и сел в кресло. — Заждалась?
— Да. Лежала, плакала и думала, что ты ушел навсегда, — мы оба засмеялись.
— Я люблю тебя, — сказала я чуть слышно. — Я знаю, что наша любовь сильнее смерти. Она была всегда и никогда не исчезнет. Давай вспомним мое прошлое, и, может быть, тогда мы сумеем окончательно все прояснить…
Он некоторое время молча смотрел на меня, а потом произнес:
— Знаешь, прежде чем ты начнешь вспоминать, я бы хотел узнать, что именно ты рассчитываешь там увидеть. Какие закономерности человеческого общения, по твоему мнению, определяют все происходящее на земле?
Недолго думая, я ответила:
— Все совершенно очевидно. Если ты в одной жизни кого-то любил, то в следующей жизни ты будешь вновь искать с ним встречи. Если кому-либо в прошлом ты причинил зло, то здесь он отплатит тебе тем же. Профессиональные склонности, по большей части, останутся неизменными, характер тоже, а вот, внешность наверняка будет меняться. Ведь нельзя же, в самом деле, перевоплотиться из азиата в африканца, сохранив при этом прежние черты лица.
— Ну а отношение к деньгам? Что ты думаешь об этом?
— Здесь тоже все просто — жадному ничего не дадут, а бывший щедрый станет богат.
— Значит, по-твоему, получается, что все больные и несчастные люди — в прошлом убийцы и негодяи? — ухмыльнулся он.
— Даже не знаю. Наверное, да.