Он внимательно слушал меня, рассматривая погнутую ржавую балку, а я сидела и вспоминала тот давно прошедший августовский день, который в отличие от многих других дней не стерся из моей памяти, а остался на всю жизнь, как случайный фотоснимок, подаренный проходящим мимо фотографом. Мне стало грустно и на глазах навернулись слезы. «Сколько лет прошло с того момента около предместья Рундалспилса, — подумала я, — сколько лет, и сколько несбывшихся надежд мне суждено было испытать с тех пор. Значит, я просто почувствовала там свое будущее, в котором никогда уже не будет места для такой любви, какой была та, рожденная свободным ветром вересковых косогоров…».
— Не плачь, — сказал он, прервав мои горькие раздумья, — это было не предчувствие, а воспоминание. Только воспоминание, об очень давно ушедших днях. О них не надо печалиться, потому что тогда можно захотеть туда вернуться, о них надо думать только хорошее, потому что, являясь частью нашего прошлого, они определяют настоящее — единственное, что мы можем действительно реально ощущать и проживать в нашей теперешней жизни.
— Да-да, конечно, — сказала я, поспешно вытирая газа платком, который он мне протянул, — просто мне стало немного страшно. Страшно, что ты вдруг так никогда и не станешь этим настоящим, которое мы можем реально ощущать…
Я тяжело вздохнула и взяла в руки чашку остывающего кофе, а он смотрел на меня, и я никак не могла прочесть в его взгляде, о чем он в этот момент думает. «Кто знает, — промелькнуло у меня в голове, — кому из нас двоих тяжелее переносить эту разобщенность. Быть может, с его стороны все это выглядит куда ужаснее, чем с моей?»
— Расскажи мне, чем закончилась наша вересковая история, — сказал он спустя некоторое время.
Я кивнула и, откинувшись на высокую резную спинку стула, стала рассказывать.
После нашей свадьбы, которой я почему-то так и не увидела, я стала жить в твоем доме. Я не могу точно описать его архитектуру, потому что все эти видения очень туманны и зыбки, но мне кажется, что это какой-то не очень большой замок сложенный из неровных серых камней. Зимой в нем довольно холодно и промозгло, летом прохладно, там есть столы и кровати, но нет никаких книжных шкафов. Там много собак, с которыми ты ходишь на охоту, и много шкур всевозможных животных, которые нередко служат нам одеялами. У нас много прислуги и много людей, которые приходят к тебе по разным делам. Я вижу, что стала немного по-иному одеваться: теперь я ношу платья, сшитые из более дорогих тканей, окрашенных в разные цвета, которые, однако, по нашим современным меркам мне видятся недостаточно яркими и насыщенными.
