Стук. Какие-то невнятные слова.
– Что? – переспросила Рина.
Альбина цыкнула:
– Тише. Это она молитву читает перед тем, как войти. Здесь так принято. С миром принимаем! – громко сказала она.
Посетительница оказалась совсем другой монахиней, лет тридцати пяти. Она поклонилась.
– Здравствуйте. Игуменья приглашает вас на литургию. После неё завтрак. Вы успели утреннее правило прочитать?
– Ещё нет, – спохватилась Альбина. – Но я возьму с собой молитвослов.
– Нет, теперь не надо. У вас платочки есть?
– Да, – сказала Рина, – меня предупредили: косынка, юбка, кофта с длинными рукавами, удобная обувь без каблуков.
– Совершенно справедливо, – улыбнулась монахиня. – Идёмте. Я – сестра Анисия.
– Рина Ялына.
– Альбина Стуликова.
Блокнот с ручкой Рина не взяла. Сперва надо впечатлений набраться.
В приоткрытые двери женщины увидели кухню, трапезную, медпункт, ту же прихожую, где они ждали сестру Синклитикию. Снова переход и лестница на второй этаж. В просторном зале – храм. Фигуры в чёрном молчаливы и неподвижны. Четыре монахини с юными чистыми лицами поют на три голоса странные мелодии с непонятными словами.
Несколько человек мирских стоят позади всех. Альбина и Рина пристроились среди них. Альбина достала чётки, чтобы все видели, что она читает по ним Иисусову молитву, словно настоящая монашка.
Рина пыталась вслушиваться и вглядываться в то, что происходило вокруг неё, и это оказалось трудно – труднее, чем на пресс-конференциях у главы города, проходящих по понедельникам. Красиво, степенно, торжественно – и трудно.
Рина тихонько, неслышно вздохнула. Сколько ещё стоять? Она изучила иконостас; женские лица без следов косметики – светлые, необычные в обрамлении черноты накидок; белёные стены; рвущееся в окна зимнее утро, обещающее солнце.
Дремучий лес обступал монастырское подворье наподобие русских витязей-богатырей. На чистом заснеженном, засугробленном дворе одетая в тулуп, валенки и пуховой платок высокая монахиня энергично работала лопатой, раскидывая снег с дорожки, ведущей к теплицам.
В храме задвигались, и Рина очнулась. Чёрные фигуры становились в очередь к священнику с золотым крестом, целовали крест и державшую его руку, отходили, исчезали по своим делам-послушаниям. После них ко кресту приложились мирские, и Рина тоже, влекомая Альбиной. Хотя она чувствовала себя при этом неловко: не приучена ж.
У выхода их встретила сестра Анисия.
– Сейчас завтрак, – негромко сказала она. – Только трапезная у нас маленькая, а народа много, едим по сменам. Вам придётся подождать, пока вас не позовут.
