– Не повалили. Стоит. Икона в груди. И платье уже пыльное, должно быть.
– А мать-то её где?
– А где ей быть? Говорят, в больнице.
– А чего с нею?
– Как чего? Известно, чего: увидала каменную дочку, и хлоп в обморок. Сердечный, видишь, приступ. И ничего не поделаешь. Переживает ведь за дурочку свою.
– Чего это – дурочку? На заводе-то она в передовиках, и комсомолка активная, и в ансамбле поёт.
– До чего пение-то её довело? Песни, пляски – вон кощунство тебе какое.
– Да ну – песни, пляски! Всегда и пели, и плясали, и ничё, в церковь ходили, Богу молились, никто не каменел.
– Ну, тогда и пляски, и песни другие были – про жизнь да про любовь.
– А сейчас про что? Про то же.
– Про то, да не так.
– Да как же?
– Да безбожно же!
Пауза законченности и задумчивости. Песни те же, а в душе Бога нет. А если и нет, что такого? А такого: спускаются тормоза, и летит человек не вверх, в небо чистое, а вниз, с небоскрёба да в пропасть помойную. И не замечает этого.
До революции замечали далеко не все. А теперь и вовсе почти никого не осталось: истребили тех, кто знал Бога. Осталась горстка, и ту Хрущёв изо всех сил ногтём давит.
«Клопы вы, православные, клопы, и давить вас, давить, чтоб брызнуло!» – орал слепород, ненавидящий всякое упоминание о Господе нашем и Церкви Его святой православной.
Более спокойно он говорил так: «Поколение коммунизма надо формировать с детских лет, беречь и закалять его в юности, внимательно следить за тем, чтобы у нас не было моральных калек – жертв неправильного воспитания и дурного примера. Если молодые посадки плодовых деревьев в той или иной степени повреждены, то сколько труда нужно затратить, чтобы их выходить и выровнять!».
И, передохнув от яда своего, продолжал:
«Чем больше и острее мы будем критиковать наши недостатки и ошибки людей, которые заражены всякого рода пережитками прошлого, тем быстрее мы будем вытравлять из нашей среды, из нашего здорового организма все то, что мешает нам еще успешнее двигаться вперед по пути строительства коммунизма!»…
«Мы самого Бога за бороду взяли, а уж на вас найдем управу!» – грозил он иностранным корреспондентам, выбегавшим из зала заседаний во время его речей.
Пятьдесят лет спустя, в конце февраля 2006 года некий русский политолог Леонид Радзиховский напишет для «Российской газеты» статью «Отделение культа от государства», где он попытается объяснить падение России в безбожие.
Он скажет: «Большевизм, формально уничтожая религию, «отделяя Церковь от Государства», на самом деле окончательно сливал их воедино, строил Государство/Церковь. Уничтожалась «конкурирующая религия», но на её месте воздвигалась Новая Вера, идолопоклонничество, тот самый языческий культ, некоторые постулаты которого (нестяжательство, земной рай коммунизма, «моральный кодекс») были списаны с вульгаризованного христианства.
