– Но вы все же знаете, что Клесов уехал, – напомнил ей Голованов.
– Три дня назад поздно вечером я слышала, как он ковырялся в замке, никак не мог открыть дверь. Пьяный был вусмерть. Я как раз в прихожей была. В туалет шла. Извините за такую подробность. Потом смотрю в глазок – со своим замком он все-таки справился.
– Один был?
– Один. Но на этом его приключения не закончились. Его же квартира сразу за моей стеной, так что если он шумит, все громкие звуки доносятся. Слышала – что-то ронял, мебель двигал, ругался сам с собой.
– А слова слышали?
Светлана задумалась.
– Что-то про стариков… Дескать, сами виноваты. Потом звонил по телефону. То ли тому, с кем говорил, плохо слышно было, то ли спьяну орал, но я все слышала отчетливо. Кричал, что приедет завтра вечером. Притом несколько раз повторил. Молчит, потом как заорет: «Завтра вечером». И опять молчит. У меня сложилось впечатление, что его отговаривали. Потому что он уж так злобно кричал. Естественно, какой тут сон? Я даже не пыталась уснуть. А потом у него как загрохочет. Металлическое что-то. Как будто он свалился откуда-то. С лестницы упал, что ли?
– С какой лестницы?
– Ну у него стремянка есть, я как-то взаймы просила, когда мне люстру вешали. Зачем он спьяну полез на нее? Может, на антресоли? Потом слышала, вода льется в ванной. Наверное, в душ пошел. Не прошло и получаса, как его дверь хлопнула. Я в глазок посмотрела – а он уже со спортивной сумкой через плечо, дверь запирает. Все. С тех пор, слава богу, тихо.
– А вы о нем что-нибудь знаете? О родственниках, например, или где работал?
– Да я от него старалась подальше держаться. Он же в тюрьме сидел. Вот только лестницу однажды попросила. Потому что видела, что она у него есть. Он на лестничной площадке как-то лампочку вкручивал.
– Или выкручивал?
– Ой, а вы, наверное, правы. Может, и выкручивал. Я же дома работаю, по вечерам домой не возвращаюсь. Так что мне все равно – есть ли на нашей площадке свет или нет.
– А к нему кто-то приходил?
– Да, какие-то типы неприятные. Но я тогда в уши затычки вставляла, чтобы не мешали работать. А то когда они в комнате у него собирались, из-за шума не могла сосредоточиться. Вот, пожалуй, и все, что я могу сказать.
– А не знаете, с кем он водил дружбу? Ну, вы бы могли узнать его друзей-забулдыг?
– Да вы что? – вдруг обиделась Светлана. – Неужели я на них смотреть буду? Это же отбросы общества!
– Тогда, конечно, извините великодушно, – обезоруживающе улыбнулся Турецкий. Но вопреки его ожиданиям, Светлана на улыбку не отреагировала. Вот что значит больной человек, подумал Турецкий.
