Эхо любви | страница 46
Единственным достоинством нашего автобуса являлась абсолютная безопасность езды. Он двигался с минимальной (какая, пожалуй, вообще существует) скоростью. На обратном пути, под самым Вроцлавом, он стал и больше не захотел тронуться с места.
Полагаю, однако, что Вроцлавская эстрада не смирилась с этим и что отремонтированный автобус продолжает возить по провинции распространителей культуры и веселья. Впрочем, замечу с удовлетворением, что у нашего автобуса обнаружился соперник. Еще более почтенного возраста! По США и Канаде мы передвигались на таком допотопном автобусе, на каком мне не доводилось ездить ни до того, ни после.
Итак, поскольку большинство из нас не были полноправными эстрадными артистами, руководство Вроцлавской эстрады организовало для нашей группы поездку в Варшаву на экзамен.
Экзамен состоял из двух частей - теоретической и практической. Я спела песенку, после чего сошла в зрительный зал, где сидели члены экзаменационной комиссии.
Спрашивали они меня недолго. Действие драмы «Салемские колдуньи» Артура Миллера я перенесла в Англию. и, может, поэтому (а может, не только поэтому) не сдала экзамен. Очень тяжело пережила я эту двойку. Пожалуй, тяжелее, чем провал на экзамене (первый и последний) по кристаллографии у любимого профессора.
Студентка Анна во вроцлавском трамвае
Тем временем я спешила закончить магистерскую работу (в польских вузах выпускники пишут научную работу, защитив которую получают младшую научную степень - звание магистра. - Ред.). Практическая сторона ее сводилась к тому, чтобы составить карту двадцатикилометрового участка, находящегося в так называемом Турошовском Мешке. Но если практические занятия на местности выполнялись общими усилиями группы, то магистерскую работу надо было создавать самостоятельно.
Поэтому я поселилась в одном крестьянском доме, в деревне Затоне, и оттуда ходила к Турошовскому Мешку, таща в геологической сумке все, что могло понадобиться для работы в течение дня. Возвращалась в сумерках.
На моей территории располагался большой массив леса, места были безлюдные. Вот тогда-то и познала я на собственном опыте правоту тех, кто с самого начала предупреждал нас, что геология не относится к числу профессий, созданных специально для женщин.
Я не боюсь одиночества, боюсь, собственно (и притом панически!), только лягушек. (А лягушку, о которой говорилось выше, я вовсе и не препарировала. Это сделал мой коллега в обмен на перевод небольшого английского текста технической литературы.) Кроме того, я была вооружена - у меня имелся довольно увесистый геологический молоток, - но, невзирая на это, мне все же было как-то не по себе, особенно в лесу. Поэтому в первую очередь я сделала карту леса, чтобы поскорей выйти на открытое пространство, на солнце. Да, да. Женщина переносит одиночество тяжелее, чем мужчина. Никогда не слышала я, к примеру, о яхтсменках, которые пустились бы в плавание в одиночку.
