Мы не знаем имени убийцы. Христос, говоря об Иуде и тоже не называя его по имени, сказал: «Лучше было бы не родиться тому человеку…» Мы тоже можем сказать: лучше было бы не родиться тому человеку.
Но кроме того, кто убил, были и другие: тот или те, кто задумал и вдохновил, тот или те, кто организовал и отдал приказ. Их ответственность ничуть не меньше, а думаю, больше, чем ответственность прямого убийцы. Достоевский говорил, что главный убивец — это идеолог. И мы можем повторить: лучше было бы не родиться этим людям — слишком большой грех они приняли на душу.
Впрочем, судить будем не мы, не наш суд, а другой — тот, о котором сказано: «И мысли и дела Он знает наперед».
Неделю назад, по второй программе телевидения, была воспроизведена часть лекции отца Александра в Историкоархивном институте. Лекция о Библии. Я был на ней, помню, с каким невероятным вниманием слушали его студенты, какая звенящая стояла тишина. И вот опять — встреча. И слушаешь, как в первый раз, как в последний раз.
Что поражает, когда видишь и слышишь отца Александра, когда видишь и слышишь, например, эту лекцию? Прежде всего — духовная мощь, красота, свобода. Потом — вдохновение, полет мысли, необычайный ораторский дар, дар художника и поэта. И, конечно, абсолютное знание предмета, любовь к Библии, любовь ко Христу.
Каждый, кто знал отца Александра, кто слушал его, кто общался с ним, — понимал, не мог не понять, что он встретился с уникальным человеком, с синтетической, универсальной, ренессансной личностью. Просто непонятно, как в одном человеке могли сочетаться сила и глубина мысли — и детская простота, трезвость — и идеализм, стремительность — и внутренняя тишина. И еще мягкость и даже нежность натуры — и необычайная твердость и бескомпромиссность в борьбе со злом.
Посмотрите на многих нынешних деятелей, в том числе властителей дум и, к сожалению, демократов. Ведь что они делают? Они отнимают надежду, вселяют в людей отчаяние. А он вселял надежду, и эта надежда была свойственна ему самому, переполняла его, потому что она была основана на несокрушимой вере — на вере–доверии, вере–уверенности, вере–знании, ибо вера — это особый вид знания, целостного, интуитивного, и ему было открыто то, что скрыто от других.
